А.Яковлев

Выступление в Стэнфордском университете,

20 ноября 1996 г.

Уважаемые дамы и господа!

Прежде всего я хочу поблагодарить за приглашение выступить в знаменитом Стэнфорде.

Первое мое выступление здесь было в феврале 1992 года. Я тогда говорил о перестройке, ее социальной и международной сути, о перспективах демократии в России. Еще за год до этого я выступал перед представителями американских деловых кругов.

Я понимаю некоторое неудобство цитировать самого себя, но сегодня я сделаю это. И вовсе не для демонстрации какой-то прозорливости, а для того, чтобы показать тяжелейшую драму, которую переживает Россия в переходный период от тоталитаризма к свободе.

Так что же я говорил тогда, в 1992 году? Мне даже самому это интересно.

"Я лично не могу понять, чем вызвана некомплексность реформ. На рынок свободных цен выброшены только деньги и продукция аграрного и промышленного производства. Там нет средств производства, земли, жилья, капитала. Сделано это в условиях доминирующей госторговли, которая паразитирует на реформах.

Если всего этого не сделать сегодня, завтра будет поздно.

В этих реформах заинтересован и Запад. Убежден, что открытость экономики, на которую должна более смело пойти Россия, представит западному бизнесу хорошие, беспроигрышные возможности. Выжидать тут опасно со многих точек зрения.

Именно в этой связи остро стоит проблема судьбы демократии.

Не праздный вопрос: закрепится ли идея и практика демократии на российских просторах? Пока же не только практика, но и сама идея не встречает в обществе единодушного одобрения. И было бы неверно закрывать на это глаза. Заметная часть еще высказывается в пользу жесткого лидера, командных методов отправления власти. По-видимому, часть населения была бы готова поддержать неофашистские силы. В этих условиях лишь многообразие форм демократии способно обеспечить жизнеспособность и перспективу демократическому процессу.

Наша еще по сути эмбриональная демократия более всего уязвима сейчас отсутствием компетентной, профессиональной и сильной исполнительной власти, которая действовала бы строго в рамках закона и демократического контроля.

Такую власть часто путают с замешанным на произволе авторитаризмом или же с "твердой рукой", разговоры о которой стали дежурной темой. Однако здесь нет даже внешнего сходства. Верно, что на Руси авторитаризм и "твердая рука" всегда вырождались в бюрократизм, коррупцию и казнокрадство, а главное, в худшие формы государственного насилия над человеком. Но происходило это только потому, что над высшей властью не было контроля - ни человеческого, ни божьего.

Сегодня одни силы препятствуют становлению сильной исполнительной власти, искренне и праведно опасаясь возврата к сталинизму.

Другие, отлично зная и понимая, о чем идет речь, в становлении сильной власти видят угрозу себе, своим авторитарным замашкам в конечном счете - фактор укрощения демократии, и поэтому стремятся подменить понятия, ориентиры, не допустить появления такой власти, выдавая ее ростки за угрозу антидемократизма.

Думаю, исход этого спора будет напрямую решен зрелостью политических лидеров и способностью общественности разобраться в происходящем на фоне сложного социально-экономического положения, открывающего широкий простор для спекуляций и манипулирования".

Увы, я бы повторил это и сегодня, что я, собственно , и делаю.

Как и тогда, неуклюжая колесница российской демократии тащит как старый скарб недогоревшего дома, так и надежды на постройку нового с широкими окнами в мир.

Пожалуй, правильно будет сказать, что Россия заслужила исторической передышки. Она нуждается во времени, чтобы спокойно, без спекулятивной политической возни взяться за работу, превозмочь беды и преодолеть завалы на пути в здоровое и здравое будущее.

Таким завалом продолжает быть большевизм с его нагромождениями лжи, насилия, диктатуры, бесчинства и беззакония. С его давящей силой на человека, унижающей личность и ее достоинство. Исторически он обречен, но редуты демагогии и деформированного сознания еще остаются и чинят препятствия всему новому. В этой связи я плохо понимаю последние призывы нашего руководства к примирению и согласию. С кем? На какой основе? Ради чего идти на примирение с большевистским фашизмом, который отодвинул Россию на обочину исторического развития.

Итак, что же происходит у нас? Победил Президент, олицетворяющий определенную часть демократических сил. Парламент остается коммунистическим. Правительство мечется в поисках компромисса.

Сразу же после выборов верхний эшелон власти был охвачен скандалами, отставками, угрозами разоблачений. Многие представители власти демонстрировали свой аморализм, низкую культуру и политическое невежество.

Все это происходит на фоне незавершенности реформ.

Начну по порядку.

Несомненно, что курс на реформы продолжает выдерживаться. Свобода слова очевидна. Средства массовой информации беспощадны к власти. По стране идут свободные выборы губернаторов. Коммунисты без конца митингуют, обвиняя демократов во всех бедах России.

То, что начинала перестройка, живет и здравствует.

Но как и во время нашей команды, страну преследуют экономические неудачи.

Конечно, сделано многое.

Освобождены цены, демонополизирована внешняя торговля, идет приватизация, рубль стал относительно конвертируемым.

Но в результате мы получили труднообъяснимые результаты. Провал социальной политики. Резкий раскол на богатых и бедных. Вызывающе высокомерное поведение "новых русских", что вызывает ностальгию по большевизму и новым революциям. Небывалый спад производства. Конечно, можно сказать, что спад идет в основном за счет военной промышленности, но мы наблюдаем подобное явление и в сфере легкой промышленности и переработки сельскохозяйственной продукции. Внутренний рынок захвачен низкокачественным импортом. Я уже не говорю о том, что финансы оказались полностью расстроенными. Множится число дотационных регионов, которых сегодня 75 из т89 регионов России. Здесь очевидное мошенничество. Есть такие регионы, которые постоянно выпрашивают деньги из центра и в то же время проводят дорогостоящие, широкомасштабные международные соревнования, выплачивают своим спортсменам огромные суммы денег, местная элита отдыхает только за рубежом и т.д. Налоги многие не платят. Зарплату не получают по 3-6 месяцев.

Иными словами обстановка остается зыбкой, неустойчивой и болотистой. Укрепляется точка зрения, что российская власть традиционно порочна, что в ней угнездилось некое порочное начало, которое и диктует одни и те же порядки - будь -то при царизме , большевиках или демократах. Именно эти пороки и сеют раздор, беды, кризисы и скандалы. Как бы изначально предначертано, что любая власть в России, независимо от цвета знамени, ничего хорошего человеку не приносит.

И так будет до тех пор, пока сами не поймем, что подобные пороки власти идут от нас самих, а уже затем власть паразитирует на этих пороках.

До сих пор мы верим в хорошего, доброго и мудрого царя и ждем от него всяких милостей. Мы покорны его воле, мы рады ей. Нам, как воздух, нужен окрик начальства, пинок его жандармов, подзатыльник чиновника.

Мы сами не умеем блюсти свое достоинство.

Сегодня много говорится о разложении российской власти, о ее деградации. И верно. Порой кажется, что представители демократии, может быть, объективно того не желая, постепенно как бы вычерпывают потенциал демократии.

Сегодня коммунистическая оппозиция паразитирует на наших явлениях, как коррупция, воровство, мздоимство, хотя все это - результат советской власти. Люди внимательно слушают большевиков, ибо те говорят о действительных болезнях. Здесь и заключена особая сложность для демократической оппозиции.

Что особенно характерно для сегодняшней власти?

Во-первых, как это было и раньше, авторитет ее ставится выше авторитета законов, от этого и многие беды. Власть не заинтересована в том, чтобы в России произошла судебная реформа. А без нее закон остается как бы прикрытием для беззакония, а власть имеет все возможности оставаться столь же бюрократической, лживой, коррумпированной, как это и было на протяжении последних тысячи лет.

Правильно говорят наши интеллектуалы, что мы живем как бы в двух государствах. Одно декоративное, тут все есть - президент, Конституция, суды, правоохранительные органы, парламент, бюджет, национальная валюта, границы, государственная казна. Все так.

Но нельзя избавиться от ощущения, что существует еще какая-то власть. Вот там и решаются все наши вопросы, включая наше благополучие, безопасность. Почему так? Да потому, что очевидно новое недоверие к власти. Мы не платим налоги, не соблюдаем законы, не доверяем государству свои вклады, идем с ними в воровские организации.

Во-вторых, традиционным пороком российской власти за все последние столетия было то, что она всегда была оторвана от людей. Не имела настоящих обратных связей. Так было и при князьях, так было при царях, так было при Советах, так и сегодня.

В чем основной порок перестройки? Да в том, что она была как бы революцией сверху, но, по замыслу, при обязательной поддержке снизу. Ничего подобного не произошло. Вот и сегодня власть ведет реформы, а внизу почти полная тишина, если не считать криков протеста на митингах.

Заслуживает внимания и то, что все реформы в России оплачивались самим народом. Никогда власть не брала на себя ответственность за реформы. Она всегда предпочитала все неудачи, все издержки возлагать на народ, на массы.

Я бы еще отметил еще одну сторону нашей российской власти - ее неумение отстаивать государственные интересы.

Россия участвовала едва ли не во всех войнах и конфликтах. Большинство из них не соответствовали национальным интересам России. Они были просто не нужны. И тем не менее какой-то злой рок затягивал Россию в эти войны, в результате которых она терпела тягчайшие поражения, в том числе и под видом побед. Войны истощали Россию, ибо жадно пожирали людей и материальные ресурсы. Если не хватало внешних войн, мы вели внутренние. За последние 70 лет от наших внутренних войн и от репрессий погибло не меньше, чем во внешних войнах.

Мы не можем жить без внешнего врага. Поэтому другая черта нашей власти - это постоянное насаждение такой духовной атмосферы, суть которой - нетерпимость. Эта черта особенно прозрачно видится в истории противостояния и борьбы в Х1Х веке. Я уже не говорю о том, что за первые 12 лет ХХ века у нас произошло три революции. Сегодня идет четвертая. В этом веке сменилось четыре общественных строя. И все это в условиях взаимной нетерпимости. Мы никак не можем обрести покой.

Возможно, я слишком эмоционален в оценках сложившейся ситуации. Но думается мне, что имею на это право, чувствуя свою сопричастность к реформам, которые начались вовсе не в 1991 году, а в 1985. С тех пор не выдвинуто ни обной новой идеи. Окончание холодной войны, демократические выборы, гласность, прекращение политических репрессий, появление альтернативных демократических движений - все это случилось до 1991 года.

В экономике в силу разных причин перестройку постигла неудача. Экономические реформы последующих правительств тоже нельзя назвать эффективными.

Но я достаточно строг еще и потому, что вижу главную причину нынешнего застоя - она в незавершенности реформ, что и заморозило движение.

Попробуем разобраться.

1.Не завершена аграрная реформа. Я вижу в этом огромный резерв общественного строительства. Без частной собственности на землю наши реформы и дальше будут качаться, падать, вставать и снова падать. Я не выступаю против государственной или кооперативной собственности, если они эффективны. Но наступила пора вступить в этап господства частной собственности с тем, чтобы страна выздоровела и пошла к процветанию.

2.Засторорилась военная реформа. Пока нам нужно создать сильную, профессиональную армию. Но в то же время демократическое общество России должно уйти от старого принципа - чем больше людей в армии, тем она боеспособнее. Сегодня это далеко не так.

Да, старые принципы военного строительства пока сопротивляются, пока живут. А новые - пока не находят понимания в высшем военном звене. Но тут ничего не поделаешь, ибо это звено училось в других условиях, на базе другой идеологии, на подходах, которые уже давно изжили себя. Свидетельство этому и Афганистан, и Чечня.

Время другое, на дворе другие ветры и другие войны.

3. Не завершена реформа судебной системы. Возможно, этот вопрос надо поставить первым. Ибо если и есть черная дыра, в которую сваливаются все наши мечты и замыслы, то она называется бесправием.

Наша привычна жить вне закона очень опасна, опасны наше смирение с беззаконием, наше безверие в созидательную силу права, в умиротворяющую силу права, в регулирующую силу права.

Ни законодательная власть. ни исполнительная не проявляют особой прыткости в ускорении правовой и судебной реформ. Это и понятно. Без права править легче, спокойнее. Гражданское общество не может существовать без настоящего права, без его жесткого действия, которое бы обуздывало и государство, и человека. А главным образом - чиновничество. Закон у нас не достиг уровня своего верховенства.

А в это же время появляются все новые и новые бюрократические структуры над людьми, растет служивый люд, появляются все новые и новые начальники. Структуры все активнее приобретают ту же самую схему, что была и при тоталитарном режиме.

Появляется то, от чего не только ноют зубы, болит голова, но возникает серьезное опасение, тревога за возможность перерождения государства демократии в государство бюрократии.

4. Самоуправление. Вкось и вкривь идет реформа самоуправления. Перетягивание власти сверху вниз, снизу вверх - явление обычное. Мы еще не покончили с постоянной мифологизацией властей. Многим нравится, когда надежды человека связаны с начальниками. Начальник становится неуязвимым, ходим сам из себя гордый, плюет на всех и на все. Его сиятельство - чиновник может деформировать, а то и уничтожить демократию. Ибо он подрывает веру в справедливость, в законность.

5. Экономика и налоги. Мне представляется, что экономическое развитие страны уперлось не только в технологию, в устарелость оборудования, в замедленность структурной перестройки, но и в налоги.

Налоги, которые как бы сосут кровь из организма экономической реформы. Одна сильная рука ведет приватизацию, говорит об инициативе человека, о его поддержке, а другая в это время отбирает все или почти все, на основе чего все необходимые реформы и должны строиться.

Человек остается ни с чем. На наших глазах гибнут тысячи фермерских хозяйств, мелких предприятий, другая часть приспосабливается за счет обмана, иначе она жить не может.

Правительство говорит о налоговой реформе. Но разговор об этом становится достаточно банальным, не хватает, видимо, ни воли, ни фантазии, ни интеллекта, чтобы построить дело таким образом, чтобы налоговая политика служила обществу, его процветанию, служила человеку, его инициативе, его обогащению.

В этой же связи я хочу сказать о следующем. У нас много шуму о бюджете, нехватке денег, финансовом голоде и т.д. Среди многих причин подобного положения весьма сущестувенным является и то, что у нас еще остается такой социалистический принцип, как льготы. По моему убеждению, там, где льготы, там и преступность. Я, разумеется, выступаю за то, чтобы оказвать всемерную поддержку всем обездоленным и бедным, но любая помощь должна быть адресной, а лучше всего - через зарплату и пенсии. Сюда и надо перевести все льготы.

Должны быть ликвидированы и все бюджетные дотации коммунальному хозяйству и регионам, иначе экономика останется полурыночной.

Меры эти крайне непопулярные, но на них надо идти.

5. И наконец, огромная проблема для нашей страны - проблема нравственности.

Советский режим, о котором сейчас плачут и визжат, тот, защиту которого возглавляет компартия и ее приверженцы, которые на протяжении десятилетий разрушали нравственность, а теперь выступают в роли как бы духовных праведников и пророков истинной нравственности, еще не понес моральной ответственности за содеянное. Дебольшевизация страны не проведена.

В то же время демократическое правительство совершило трудно поправимую ошибку, отложив как бы в сторону проблемы воспитания, образования, науки и культуры.

Только свободный человек может быть нравственным человеком. Остальное остается болтовней. Пока что наш человек только учится свободе. С одной стороны, еще не все отлажено, многих законов, защищающих свободу человека - как экономическую, так и политическую - просто нет. Это так, но с другой стороны, и сам человек не то чтобы не хочет, но очень медленно освобождается от рабской психологии, выдавливая из себя раба по капле.

А теперь о том, что меня беспокоит на международной арене.

В течение последних пяти лет мне приходилось говорить (как внутри страны, так и за рубежом), о тревожащей меня опасности возобновления "холодной войны", военного противостояния.

Откуда эти опасения?

Во-первых, "холодная война" интенсивно продолжается в экономической области. И после 10 лет реформ Россия не является полноправным членом мирового сообщества. Только в последний год наметились кое-какие сдвиги. Я понимаю интересы конкуренции, прибыли и т.д. Но для меня очевидно и другое, а именно то, что возобновление военной конфронтации не будет прибыльным для народов Запада и России, хотя понятно, что производство оружия является доходным делом для военно-промышленных комплексов обеих сторон.

Во-вторых, инфраструктура военного противостояния сохраняется до сих пор, она мало затронута постконфронтационным временем. Производство оружия продолжается. Военные научно-технические разработки не сбавили своих темпов. Разведки работают. Армии существуют. Ядерное оружие не потеряло своей возможности уничтожить планету. Средства пропаганды хоть завтра способны начать антиработу.

Но главное, может быть, состоит в том, что удивительно живучей оказалась психология "холодной войны".

Из российского парламента постоянно раздаются истерические речи об угрозе империализма, его злых намерениях окончательно покончить с Россией, что, кстати, находит свой отклик в общественном мнении России, и не только со стороны "темных масс", но и со стороны интеллектуалов.

В Соединенных Штатах тоже можно услышать заявления о “великой победе” в холодной войне и возможности в связи с этим двигаться на восток от Германии на основе расширения военного блока. Говорят также о необходимости “большей жесткости” в отношениях с Россией.

О какой победе может идти речь? Разве не в Рейкьявике великие политики нашего времени Рональд Рейган и Михаил Горбачев договорились о практических мерах по окончанию "холодной войны". Это была коллективная победа разума.

Но с моей точки зрения, и поражение! Поражение всех нас, всех без исключения, ибо мы своей доверчивостью смирились с возможностью ядерной катастрофы.

Ох уж эта инерция мышления. Сколько бед она принесла человечеству! Не военной угрозы НАТО мы опасаемся, а наших национал-шовинистов, которые уже приблизились к власти на опасное расстояние.

Речь, на мой взгляд, идет о доверии, о коренной проблеме, ибо взаимное недоверие как раз и обеспечило долгожительство холодной войне.

В свое время я написал несколько книг и статей о США, в том числе и о президенте Рейгане. Эти публикации не были комплиментарными, это мягко говоря. Президент Рейган знал об этом, и наши первые встречи были настороженными, сопровождаясь сдержанными улыбками. Но затем получилось так, что лед не только растаял, но появились, я надеюсь, взаимные симпатии.

Однажды в неофициальном разговоре с Президентом я спросил его (это было в Нью-Йорке), почему бы нашим странам не ускорить разрушение системы конфронтации?

- Нет, - сказал он. - Мы продолжаем не доверять вашей стране.

- Но дело в том, - ответил я, - что мы тоже, и столь же глубоко, не доверяем вашей стране. И сейчас я вовсе не пытаюсь заниматься с Вами, господин Президент, дешевой пропагандой. Вопрос о взаимном недоверии, возможно, ключевой вопрос именно сегодня, когда обе стороны действительно искренне хотят, наконец-то, покончить с военным противостоянием.

Должен сказать, что Президент был несколько озадачен, когда я сказал о глубоком недоверии к политике США. Потом он бросил фразу-вопрос: может быть действительно усилить внимание к мерам взаимного доверия.

Вопрос этот не был новым, о нем много говорилось. Но в этой короткой беседе Рональд Рейган увидел не дипломатические кружева, а искреннюю попытку довести до его сознания простую истину, что недоверие может быть взаимным и равным по силе, что для нас, в Советском Союзе, стояла важнейшая задача преодолеть недоверие к американской политике.

Рональд Рейган сумел преодолеть инерцию мышления и подозрительности, которая во многих случаях была обоснованной.

Сегодня, к сожалению, становится подозрительной Россия, когда речь идет о НАТО. Боюсь, что мы начинаем двигаться к серой зоне недоверия, т.е к дорейгановскому периоду.

Мы можем проморгать этот критический момент и вернуться на круги своя.

Прекращение холодной войны и ядерной конфронтации, переход моей страны на другие измерения жизни, причем - системного характера, образование на территории Советского Союза 15-ти новых государств положили конец двухполюсному миру и привели к возможности образования однополюсного монополизма, что само по себе опасно, ибо опасен любой монополизм. Я говорю - “к возможности”, ибо здоровый и здравый мир - это многополюсной мир.

Окончание холодной войны дало результаты, которым трудно найти аналоги в современной истории. Прежде такие перемены наступали, как правило, после мировых войн или сопоставимых с ними катаклизмов. На этот раз они пришли без военной конфронтации. Оказалось, что обращение к общечеловеческим ценностям, к здравому смыслу, к новому общественному устройству, не обязательно должны пройти полосу кровопролития, хотя и не могут быть безболезненными, что и продемонстрировала чеченская авантюра, спровоцированная интересами старого военно-промышленного комплекса и стоящими за ними так называемыми национал-патриотическими силами.

В целом же, энергия распада СССР пошла внутрь, а не вовне, что избавило Европу и мир от новых потрясений.

Но сегодня мы говорим не просто о распаде бывшей великой державы, о новой перекройке земной карты, но, к сожалению, и о формировании новой конфигурации той же по сути конфронтационной модели мира, от которой мы с таким трудом ушли. И в этом смысле возня на тему “расширения НАТО” далека от интересов столь необходимой стабильности в Европе. Это - пораженческая политика как идеологии и системы.

Выпадение государств бывшего Советского Союза из мировой системы означало бы резкий дисбаланс в современном мире, нарушение равновесия, которое так или иначе на протяжении почти полувека помогало сохранять мир, сдерживать конфликты, исключало применение средств массового поражения.

Европейскую модернизацию и противостоящий ей национализм надо, на мой взгляд, рассматривать в контексте глубоких подвижек и в других регионах мира. Приходит в движение вся система регионального баланса сил в АТР. Активнее в глобальном плане становится Япония. Нельзя исключать возможность дестабилизации в Китае на национальной основе. Под детонирующим воздействием геополитического вакуума, видимо, произойдет эскалация территориальных споров в Азии. Вероятна реанимация конфликтных факторов “второго порядка”, таких как панмонголизм, споры за острова в Южно-Китайском море, новая волна “вьетнамизации” Индостана появились признаки африканского шовинизма и т.д.

Наконец, буквально на глазах нарастает процесс перегруппировки исламского фундаментализма, создаются основы для того, чтобы в перспективе бросить геополитический вызов странам развитого Севера. Эта тенденция особенно опасна в свете нарушения динамики демографического баланса между Севером и Югом.

Сегодня на Западе нередко пишут и говорят о том, что Россия вновь движется к империи. На мой взгляд, подобное суждение слишком примитивно, но тем не менее требует разъяснений.

В моде сегодня банальная премудрость. Она гласит, что народы СССР и стран Восточной Европы вдруг прониклись национальным духом и сбросили гнет системы большевизма, а некоторые из них - и советское имперское господство.

Но реальная картина гораздо сложнее. Она не допускает, на мой взгляд, унификации причин и следствий, оперирования различными категориями, безотносительно к историческому и социальному их контексту.

Возьмем Советский Союз. Страна сложной истории. Возможно, что применительно к некоторым народам правомерно говорить о ситуации национального их принижения, которая была как при царизме, так и в советское время.

Но правомерно говорить и о другом: если сравнивать СССР с империями колониалистского характера, что часто делали и делают, то нельзя не отметить многих странностей этой "империи". В частности, то, что метрополия не только не обогащалась за счет "колоний", но немало отрывала от себя в интересах создания "визитных карточек" для стран Востока, ибо идея мировой революции продолжала дышать, а Восток считался резервом такой революции.

Что же касается Восточной Европы, то здесь картина еще интереснее. Как известно, этот регион населяют народы, столетия назад сформировавшиеся как этнические образования, и накопившие многовековой опыт государственности. Первые университеты в некоторых из них были открыты за несколько веков до открытия Америки. Страны с богатейшими духовным наследием, со своими конфессиональными и политическими традициями. И пусть они периодически подпадали под иностранное влияние и господство, входили в состав различных союзов и империй, но они сохраняли национальную самобытность, свое отчетливое лицо.

Не думаю, что можно безоговорочно согласиться и с тем, что большевизм в СССР или в отдельных странах Восточной Европы пал под напором национализма. Он пал под напором времени, исчерпав резервы развития в рамках диктатуры. А национализм, будучи старой болезнью человечества, а ������акже за неимением других серьезных идейно-политических течений, занял освободившееся место, и не более того. Кроме того, национализм, на мой взгляд, вообще является испытательным полем для политиканства, спекулятивных игр на патриотизме и т.д.

Что же касается сегодняшнего для на территории бывшего СССР, то здесь сложилась весьма специфическая ситуация. Политически-самостоятельные государства, но экономически тесно связанные между собой. Весьма прочными являются духовные связи. Идут интеграционные процессы рыночного характера, в которых заинтересованы все, но Россия - меньше других. Экономическая ситуация везде тяжелая, но в России она несколько лучше, стабильнее.

Надо, однако, сказать, что если и дальше Россию будут отодвигать на Восток, тормозить ее вхождение в мировое экономическое пространство, то едва ли будет справедливым обвинять ее в том, что она активизирует свою политику в отношениях с бывшими советскими республиками, а также в азиатском направлении.

Кажется, я нарисовал довольно мрачную картину. Но дело все в том, что данные рассуждения идут от глубоко заинтересованного лица, т.е. от человека, всем своим существом поддерживающего российские реформы.

Говорят о нестабильности в России, что якобы мешает активизации экономических связей.

Начать с того, что стабильность - явление относительное. Если исходить из российских условий, из условий форсированного перехода к новому общественному строю, то положение является сверхстабильным. Предстоят четыре строительных года. Я уверен, что влияние большевизма будет падать. Неизбежно обновление чиновничества. Экономика начинает выздоравливать. Еще не поздно идти в Россию с инвестициями. Можно и прозевать и лишиться самого прибыльного рынка в мире.

Спасибо за внимание.