Крестьянский бунт - под рубрикой 'Утрата'

(26октября - 1 ноября 2005 г., /44 /6045/, стр. 3, Литературная газета), на сайте www.lgz.ru этот текст не был опубликован.

О значимости Александра Николаевича Яковлева как политика необходимо судить с высот всей российской истории XX века, отвлекаясь от всей мишуры, хлопот и хитростей бытия, связанных с политическим выживанием человека, сначала власть имевшего, но затем власть и влияние потерявшего.

Яковлев как архитектор и мотор перестройки, избавляющий Россию от, как он говорил, 'химеры марксизма', и Яковлев как адвокат 'либеральной партии', вынужденный защищать тех, кого он ещё в начале 1993 года упорно называл 'демократической шантрапой', - это разные люди.

Яковлев интересен как знаковая, провиденциальная фигура, как сын русской деревни, как сын русской ярославской крестьянки, взломавший советскую систему, отомстивший ей за муки коллективизации, за уничтожение русского землепашца как породы людей.

Кстати, судьба Яковлева опровергает распространённую ныне точку зрения, что этнические русские не бывают субъектами своей истории. Бывают, правда, редко. Недиссиденты, не отказники, не Андрей Сахаров, а многоопытный аппаратчик Яковлевсовершил великую контрреволюцию, завершил начатый в 1917 году большевистскийэксперимент над народами России.

Советская система, где не было реальной оппозиции, где ничего не осталось отстарой белой России, могла быть сломлена только сверху, самой советской властью,самими жрецами марксистской веры. Тем более что все наши диссиденты иправозащитники, включая и Андрея Сахарова, и членов его кружка, были левыми,поклонниками марксистской идеи.

И наивно обвинять Яковлева в 'измене идеалам революции'. Не мог здравый,вменяемый сын деревни не знать, не видеть, что троцкистско-сталинскаяколлективизация была преступлением, что так называемый 'коллективный труд наземле' по природе не может быть эффективным. Яковлев был не простоздравомыслящим человеком, он, несомненно, обладал крепким крестьянским умом. Нато и крестьянская хитрость, смекалка, чтобы выжить в обстоятельствах, которые тыне в состоянии изменить. Сын симбирского дворянина Владимир Ульянов и сынновороссийского землевладельца Лев Бронштейн создали советскую систему, а сынярославской крестьянки Александр Яковлев её разрушил. Так выглядит историяРоссии в XX веке в лицах.

Конечно, и Михаил Горбачёв - сын крестьянки. Конечно, не будь Горбачёва.Яковлев не выполнил бы свою важную, белую, провидческую миссию. Но как человек,проработавший значительное время (с сентября 1988 года) под непосредственнымруководством Яковлева в ЦК КПСС, а потом одновременно и с Михаилом Сергеевичем ис Александром Николаевичем в 'Горбачёв-фонде', могу сказать, что эти два главныхархитектора перестройки по-разному видели контуры возводимого ими здания. СейчасГорбачёв в некоторых своих лекциях за рубежом говорят, что перестройка быланаправлена против 'коммунистического тоталитаризма. Но правда состоит в том, чтоГорбачёв, по крайней мере до 1991 года, верил, что советскую систему можносоединить с демократией и со свободными выборами, что отмена цензуры толькоукрепит позиции марксистов и марксистско-ленинской мысли.

А Яковлев, ещё во время нашей первой встречи в марте 1986 года в своёмкабинете секретаря ЦК КПСС по идеологии, давал мне, сотруднику ИЭМСС /Институтэкономики мировой социалистической системы/ Академии наук СССР, задания написать'откровенную' записку о реальных причинах 'низкой экономической и социальнойэффективности общественной организации производства', об изъянах методологии'однообразия' и 'уравниловки'. Правда, тогда, в 1986 году, слово 'марксистской'методологии единообразия не было произнесено. Но уже через два года, в концесентября 1988-го, я, консультант международного отдела ЦК КПСС, получил отсвоего руководителя, секретаря ЦК КПСС, члена Политбюро Яковлева, задание: датьобзор всей антимарксистской литературы второй половины XIX - начала XX века,изданной на русском языке, систематизировать все основные 'методологическиепросчёты, изъяны, ошибки марксистской доктрины'. 'Настало время сказать, чтомарксизм был с самого начала утопией и ошибкой'. Этой фразой он завершил тогданашу встречу.

Кто-то сказал мне, что Яковлев не любил Александра Солженицына. Не знаю. Ноточно знаю, что он, как и автор 'Архипелага ГУЛАГ', был убеждён, что'марксистская химера' погубила, покалечила Россию. В беседах со мной Яковлевособо выпячивал нравственные изъяны марксизма, его апологию революционноготеррора, его негативное отношение к христианской морали.

Несомненно, Александр Яковлев - сложная, многоплановая фигура. Мне до сих портрудно понять, что побудило его изменить своё первоначально негативное, крайненегативное отношение к суду над КПСС и стать в конце концов его активнымучастником. Что-то было вымученное, поддельное в его нарочитой'политкорректности', в его постоянных 'разоблачениях' русской 'ксенофобии',российского 'антисемитизма'. В своих биографических откровениях и воспоминанияхо детстве, которые я выслушивал зимними вечерами конца 1988 - начала 1989 гг.,Яковлев, например, говорил мне о прямо противоположном, о том, что русские вотличие от украинцев и поляков свободны от проявлений юдофобии.

В любом случае, нет никаких оснований относить Яковлева к когорте'шестидесятников'. Все 'шестидесятники', и особенно их наиболее яркий ивлиятельный представитель Егор Яковлев, были ленинцами, все они обвиняли Сталинав том, что он 'погубил идеалы Октября'. Всем 'шестидесятникам' без исключения,как когда-то сказал Булат Окуджава, не было 'жаль старой России'. Все'шестидесятники', как ленинцы и атеисты, были заклятыми противниками Русскойправославной церкви в частности и православия в общем. Все наши 'шестидесятники'не любили и не любят русскую религиозную философию.

Александр Яковлев как политик и личность не укладывается в главном в этумировоззренческую схему 'шестидесятничества'. Он, конечно, как и все'шестидесятники', любил критиковать патриотов. Но он не разделял никакихсантиментов по поводу Ленина и Октября. По инициативе Яковлева, правда, содобрения Егора Лигачёва, СССР шумно отпраздновал в 1989 году тысячелетиекрещения Руси. По инициативе Яковлева впервые за семьдесят лет советской властибыли изданы, стали доступны для населения главные произведения русскойрелигиозной философии. Он в отличие от многих 'шестидесятников' былпринципиальным противником распада СССР, противником идеи 'суверенитета РСФСР'.Он не любил Бориса Ельцина, был его скрытым противником.

Как поистине историческая фигура он не укладывается ни в 'либеральную икону',ни в 'сатанистский образ', живописуемый его врагами. Он является такой жепротиворечивой и драматической фигурой, какой была наша советская эпоха. Ангеловсоветская система не рождала по определению.

Но тем не менее всему, что в нашей жизни сегодня есть нормального - свободеслова, мысли, совести, свободе от железного занавеса, праву на историческую,национальную память и многим другим политическим благам, мы обязаны во многомАлександру Яковлеву'.

Александр ЦИПКО