ВЕСНА 86-го: ЧЕРНОБЫЛЬ

В первоначальном замысле моих заметок этой темы не было: ведь я решил писать о том, что было со мной, чему я был свидетель, а в Чернобыле я не был.

В Чернобыле были многие мои сослуживцы, друзья и родственники. Особенно много интересных впечатлений и переживаний в этой связи рассказал мой друг с академических времен генерал-полковник Кочкин Геннадий Владимирович.

Вот и вчера он был на встрече чернобыльцев, а сегодня мне о ней подробно рассказывал по телефону (эти строки я пишу 25 апреля 2006 года).

Я же в это время вчера по НТВ смотрел интереснейший фильм Алексея Поборцева «Атомные люди» - о Чернобыле. Сегодня в 0.00 часов буду смотреть документальный фильм «За секунды до взрыва. Чернобыль». Он закончится за 30 минут до рокового взрыва 20 лет назад.

Во время разговора с Кочкиным (который к тому же был и в Афганистане) меня как током ударило: как же так – величайшая мировая катастрофа, в результате которой только в России погибли десятки тыс. людей, а 450 тыс. людей стали инвалидами (кстати в Афганистане за 10 лет погибло около 15 тыс. человек), и это прошло мимо меня?! Нет, не прошло. И вот как это было, помимо душевных переживаний и непреходящей тревоги.

Мы в это время служили в Главкомате войск Западного направления в Легнице (Польша). И часто утром я по дороге на службу встречал Члена Военного совета – Начальника политического управления ГК ВЗН генерал-полковника Бориса Николаевича Уткина. Так было и в понедельник 27 апреля 1986 года. Катастрофа произошла в ночь на воскресенье, но мы не имели о ней никакой информации. Поэтому, повстречав по дороге на работу Бориса Николаевича, я на его вопрос – Что такое чернобыль? - немало удивившись самому вопросу, ответил: - Это черная полынь. – Да нет, это город на Украине. Но вот где он находится?...

Около полудня меня вызвали к Маршалу Огаркову, где я застал группу офицеров и генералов во главе с начальником химических войск главкомата (к сожалению фамилию этого очень приятного генерал-лейтенанта теперь запамятовал). Оказалось, что все мы – это оперативная группа по (отслеживанию, анализу, реагированию???) последствий взрыва (а тогда – аварии) на Чернобыльской АЭС.

Никакого официального сообщения об этом не было, но видимо Маршал получил информацию по своим каналам. Это сообщение появилось значительно позже.

Главком поставил нам короткую задачу: вести карту радиационной обстановки по взрыву атомного заряда малой мощности в районе Чернобыля и регулярно эту самую обстановку докладывать ему.

Какая может быть обстановка, если мы не знали ни мощности взрыва, ни метеоусловий, ни точного времени взрыва, одним словом – ничего. Вот мы и гнали балду, исходя из теоретических знаний, которые у нас были. А что должен был там делать я, если информацию приказали держать в секрете?

Как теперь мы знаем, ветер в верхних слоях атмосферы (а высота выброса радиоактивных веществ достигла 1 км и более, а их возможного количества никто не знает и до сих пор) был северо-западного направления, осадки выпали в Белоруссии, Польше, Швеции и далее через Северную Америку – до Японии на площади более 150 тыс. кв. км., в результате более 30 млн. человек (это учтенных!) получили облучение.

А что мы знали тогда?

В Польше началась пора клубники. Ягоды первого сбора были еще дороговаты (хотя в юго-западной Польше благодаря очень мягкому климату, ранней весне и ровно-теплому лету этой ягоды летом – завались и по очень умеренной цене). Собирать ягоду сами поляки не успевали и в разгар сезона наши жены, вопреки официальному запрету, выходили на уборку клубничных плантаций – исполу. Кстати, подчеркну: членам наших семей запрещалось работать на предприятиях «братских социалистических стран», а заодно – водить с «братьями по классу» личную дружбу и ходить друг к другу в гости. Это что за «братство по оружию»?. Я кстати на этот запрет плевал, о чем расскажу в своем месте. Но в воскресенье на базаре клубнику отдавали чуть ли не задарма, но кроме русских ее никто не брал.

Моя жена вместе с Демой (Демократией) Шкрудневой (зам.нач.штаба Главкомата, генерал-лейтенант, ныне отошедший в мир иной) купила чуть ли не ведро ягоды и почти всю ее умяла с молоком. Оно в этот день еще продавалось.

На следующий день – 27 апреля, понедельник – наши жены пошли к полякам на плантации и за копейки набрали по ведру ягод. Сами поляки ее не убирали, впрочем наши бабоньки не задавались вопросом – почему? А с какой, вдруг, стати? Главное - дармовая ягода. Для советских, которые «на буржуев смотрят свысока» (В.Маяковский) главное, что – задарма.

Но молока в этот день на базаре уже не было: поляки коров доили, но молоко сливали в водостоки. Одновременно во всех медучреждениях выстроились очереди – власти раздавали населению бесплатно! тетроциклин. И это в то время, когда в польских аптеках даже витамины продавали только по рецептам. Улицы опустели, на пляжах – ни души. Следовательно, польские власти уже имели необходимую информацию и спасали свое население.

Мы по-прежнему ничего не знали и никаких предупредительных мер не принимали.

Такова на деле цена большевистской идеологеммы: - «Все для человека, все во имя человека».