Гори, гори, моя звезда,
Гори, звезда приветная!
Ты у меня одна заветная,
Других не будет никогда.

Сойдет ли ночь на землю ясна
Звезд много блещет в небесах.
Но ты одна, моя прекрасная,
Горишь в отрадных мне лучах.

Звезда надежды благодатная,
Звезда любви волшебных дней,
Ты будешь вечно незакатна
В душе тоскующей моей!

Что стоишь, качаясь,
Тонкая рябина,
Головой склоняясь
До самого тына?

А через дорогу,
За рекой широкой,
Также одиноко
Дуб стоит высокий.

Как бы, мне рябине,
К дубу перебраться,
Я б тогда не стала
Гнуться и качаться.

Тонкими ветвями
Я б к нему прижалась
И с его листами
День и ночь шепталась.

Но нельзя рябине
К дубу перебраться...
Знать, ей, сиротине,
Век одной качаться.

Степь да степь кругом,
Путь далек лежит,
В той степи глухой
Умирал ямщик.

И, набравшись сил,
Чуя смертный час,
Он товарищу
Отдает наказ:

"Ты, товарищ мой,
Не попомни зла,
Здесь, в степи глухой,
Схорони меня!

Ты лошадушек
Сведи к батюшке,
Передай поклон
Родной матушке.

А жене скажи
Слово прощальное,
Передай кольцо
Обручальное.

Да скажи ты ей -
Пусть не печалится,
Пусть с другим она
Обвенчается.

Быстры, как волны, дни нашей жизни,
Что час, то короче к могиле наш путь.

Напеним янтарной струей бокалы!
И краток и дорог веселый наш миг.

Будущность темна, как осени ночи,
Прошедшее гибнет для нас навсегда;

Ловите ж минуты текущего быстро,
Как знать, что осталось для нас впереди?

Умрешь - похоронят, как не был на свете;
Сгниешь - не восстанешь к беседе друзей.

Вот мчится тройка почтовая
По Волге-матушке зимой,
Ямщик, уныло напевая,
Качает буйной головой.

"О чем задумался, детина? -
Седок приветливо спросил. -
Какая на сердце кручина,
Скажи, тебя кто огорчил?"

"Ах барин, барин, добрый барин,
Уж скоро год, как я люблю,
А нехристь-староста, татарин
Меня журит, а я терплю.

Ах барин, барин, скоро святки,
А ей не быть уже моей,
Богатый выбрал, да постылый -
Ей не видать отрадных дней..."

Ямщик умолк и кнут ременный
С досадой за пояс заткнул.
"Родные, стой! Неугомонны! -
Сказал, сам горестно вздохнул. -

По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.

На нем рубашонка худая,
Со множеством разных заплат,
Шапчонка на нем арестанта
И серый тюремный халат.

Бежал из тюрьмы темной ночью,
В тюрьме он за правду страдал -
Идти дальше нет больше мочи,
Пред ним расстилался Байкал.

Бродяга к Байкалу подходит,
Рыбацкую лодку берет
И грустную песню заводит -
Про родину что-то поет.

Бродяга Байкал переехал,
Навстречу - родимая мать.
- Ах, здравствуй, ах, здравствуй, родная,
Здоров ли отец мой и брат?

Над окошком месяц. Под окошком ветер.
Облетевший тополь серебрист и светел.

Дальний плач тальянки, голос одинокий -
И такой родимый, и такой далекий.

Плачет и смеется песня лиховая.
Где ты, моя липа? Липа вековая?

Я и сам когда-то в праздник спозаранку
Выходил к любимой, развернув тальянку.

Вижу чудное приволье,
Вижу нивы и поля, -
Это русское раздолье,
Это русская земля.

Вижу горы-исполины,
Вижу реки и моря, -
Это русская картина,
Это родина моя.

"Ой. полна, полна, коробушка,
Есть и ситцы, и парча.
Пожалей, моя зазнобушка,
Молодецкого плеча!

Выйди, выйди в рожь высокую!
Там до ночи погожу,
А завижу черноокую -
Все товары разложу.

Цены сам платил немалые,
Не торгуйся, не скупись:
Подставляй-ка губы алые,
Ближе к милому садись!"

Вот и пала ночь туманная,
Ждет удалый молодец.
Чу, идет! - пришла желанная,
Продает товар купец.

Катя бережно торгуется,
Все боится передать.
Парень с девицей целуется,
Просит цену набавлять.

Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом,
И как я, с ним навек простясь,
Там слушал звон в последний раз!

Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
И сколько нет теперь в живых
Тогда веселых, молодых!
И крепок их могильный сон;
Не слышен им вечерний звон.

Ой, мороз, мороз,
Не морозь меня.
Не морозь меня,
Моего коня.

Не морозь меня,
Моего коня,
Моего кон
Белогривого.

Моего кон
Белогривого...
У меня жена,
Ох, ревнивая.

У меня жена,
Ох, красавица,
Ждет меня домой,
Ждет, печалится.

Ехали на тройке с бубенцами,
А вдали мелькали огоньки...
Эх, когда бы мне теперь за вами,
Душу бы развеять от тоски!

Припев:

Дорогой длинною,
Погодой лунною,
Да с песней той,
Что вдаль летит звеня,
И с той старинною,
Да с семиструнною,
Что по ночам
Так мучила меня.

Да, выходит, пели мы задаром,
Понапрасну ночь за ночью жгли.
Если мы покончили со старым,
Так и ночи эти отошли!

Припев.

В даль родную новыми путями
Нам отныне ехать суждено!
Ехали на тройке с бубенцами,
Да теперь проехали давно!

Припев.

Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые...
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.

Вспомнишь обильные, страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Тихого голоса звуки любимые.

Однозвучно гремит колокольчик,
И дорога пылится слегка,
И уныло по ровному полю
Разливается песнь ямщика.

Столько грусти в той песне унылой,
Столько грусти в напеве родном,
Что в душе моей хладной, остылой
Разгорелося сердце огнем.

И припомнил я ночи иные
И родные поля, и леса,
И на очи, давно уж сухие,
Набежала, как искра, слеза.

Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?

Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.

И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал нестойкий
Не дойду до дому с дружеской попойки.

Там вон встретил вербу, там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.

Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.

Отговорила роща золотая
Березовым, веселым языком,
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.

Стою один среди равнины голой,
А журавлей относит ветер в даль.
Я полон дум о юности веселой,
Но ничего в прошедшем мне не жаль.

Береза белая, подруга
Весенних зорь, прозрачных рек,
Скажи, скажи, какая вьюга,
Скажи, скажи, какая вьюга
Тебе оставила свой снег?

Ветвями тянешься за мною,
На плечи руки мне кладешь
И шелестящею листвою,
И шелестящею листвою
Без слов, без музыки поешь.

Там, где месяц сказку сторожит,
Где в зеленых дебрях ветер ропщет,
Роща соловьиная стоит,
Белая березовая роща.
Там на тонких розовых ветвях,
В зарослях черемухи душистой
Соловей российский, славный птах,
Открывает песнь свою со свистом.

Припев:

И с полей уносится печаль,
Из души уходит прочь тревога,
Впереди у жизни только даль,
Полная надежд людских дорога.

И земля становится родней.
И сердцам понять друг друга проще -
Ты мне душу тронул, соловей,
Маленький волшебник белой рощи,
И совсем не ведая о том,
Ты напел заветное мне что-то...
Эту песнь да записать пером,
Что от журавлиного полета!

Вы шумите, шумите
Надо мною, березы,
Колыхайтесь, ведите
Свой напев вековой,
А я лягу, прилягу
Возле старой дороги
На душистом покосе,
На траве молодой.

А я лягу, прилягу
Возле старой дороги
Головой на пригорок,
На высокий курган,
А усталые руки
Я свободно раскину,
А ногами в долину -
Пусть накроет туман...

Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым.
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,
Сердце, тронутое холодком.
И страна березового ситца
Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий, ты все реже, реже
Расшевеливаешь пламень уст,
О моя утраченная свежесть,
Буйство глаз и половодье чувств!

Я теперь скупее стал в желаньях,
Жизнь моя? Иль ты приснилась мне?
Словно я весенней гулкой ранью
Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,
Тихо льется с кленов листьев медь...
Будь же ты вовек благословенно,
Что пришло процвесть и умереть.

Когда мы идем после смены,
Степною дорогой пыля,
Дороже еще и милее
Нам кажется эта земля.
Мы долго любуемся солнцем,
Глаза прикрывая рукой:
Такие сердца у шахтеров,
Шахтерский характер такой.

Когда от грозы потемнели
Заветные воды Донца,
Мы, правду свою защищая,
Умели стоять до конца.
Мы били врагов ненависных,
К прикладу прижавшись щекой:
Такие сердца у шахтеров,
Шахтерский характер такой.

Стою на полустаночке
В цветастом полушалочке,
А мимо пролетают поезда.
А рельсы-то, как водится,
У горизонта сходятся.
Где ж вы, мои весенние года?

Жила, к труду привычная,
Девчоночка фабричная,
Росла, как придорожная трава.
На злобу неответная,
На доброту приветная,
Перед людьми и совестью права.

Колесики все кружатся,
Сплетает нитка кружево...
Душа полна весеннего огня.
А годы - как метелица,
Все сединою стелятся,
Плясать зовут, да только не меня.

Что было - не забудется,
Что будет - то и сбудется,
Да и весна минула уж давно.
Так как же это вышло-то,
Что все шелками вышито
Судьбы моей простое полотно.

Гляди, идет обычна
Девчоночка фабричная,
Среди подруг скромна не по годам.
А подойди-ка с ласкою
Да загляни-ка в глазки ей, -
Откроешь клад, какого не видал.

Возможно, мы обряды знаем слабо,
Возможно, мы их стали забывать.
Но русская серебряная свадьба -
Красивей не придумать, не сыграть.

Припев:

Серебряные свадьбы,
Негаснущий костер.
Серебряные свадьбы,
Душевный разговор.

Не правда ли, что может быть красивей,
Чем этот край березовых лесов,
Чем этот, неотрывный от России,
Обычай наших дедов и отцов.

Припев.

Остались в сердце внешние капели,
Остались в сердце трели соловья,
И двадцать пять серебряных апрелей
Вас окружают, словно сыновья.

Припев.

В этот вьюжный и ласковый вечер,
Когда снежная мгла вдоль дорог,
Ты накинь, дорогая, на плечи
Оренбургский пуховый платок.

Ветер шарит, как странник, по ставням,
За окном завывает метель.
Для тебя самовар я поставлю,
Для тебя отогрею постель.

В это час одинокий, вечерний
Мне с тобой хорошо говорить.
Как мне хочется лаской дочерней
Все морщинки твои удалить.

Чтобы ты в эту ночь не скорбела,
Прогоню от окошка пургу.
Сколько б я тебя, мать, ни жалела,
Все равно пред тобою в долгу.

Веселой вольною толпою
Цыгане табором идут.
Всегда гитара под рукою,
Всегда играют и поют.

Припев:

И льется песн
Свободно, звонко,
И вдаль уносит
Лихой напев.
Цыган играет,
Поет цыганка.
И вторят им
Все таборный напев.

В селенье вдоль степной дороги
Цыганку парень полюбил.
И сердце, полное тревоги,
В один огонь слезами слил.

Припев.

Но завтра с первыми лучами
Они уйдут гурьбою вдаль.
И моя песня за возами
Тогда в нем вызовет печаль.

Припев.

В светлом небе донецком голубиную стаю
Догоняет степной ветерок.
Пусть им вслед улетает эта песня простая,
Песня трудных шахтерских дорог.

Что ты знаешь о солнце, если в шахте ты не был,
Если ходишь под солнцем с утра?
Только тот ценит солнце и высокое небо,
Кто поднялся с зарей на-гора.

Не глядите, подруги, на шахтерские руки -
С них донецкий не смыт уголек.
Вы в глаза и сердца нам поглядите, подруги, -
В них горит золотой огонек.

Я люблю тебя, жизнь,
Что само по себе и не ново.
Я люблю тебя, жизнь,
Я люблю тебя снова и снова.
Вот уж окна зажглись,
Я шагаю с работы устало.
Я люблю тебя, жизнь,
И хочу, чтобы лучше ты стала.

Мне немало дано:
Ширь земли и равнина морская.
Мне известна давно
Бескорыстная дружба мужская.
В звоне каждого дн
Как я счастлив, что нет мне покоя -
Есть любовь у меня,
Жизнь, ты знаешь, что это такое.

Как поют соловьи,
Полумрак, поцелуй на рассвете
И вершина любви -
Это чудо великое - дети!
Вновь мы с ними пройдем
Детство, юность, вокзалы, причалы,
Будут внуки... Потом
Все опять повторится сначала.

Мы все спешим за чудесами,
Но нет чудесней ничего,
Чем та земля под небесами,
Где крыша дома твоего. (2)

И если вдруг тебе взгрустнется,
То грусть не значит ничего,
Когда ты знаешь, что под солнцем
Есть крыша дома твоего. (2)

Вмиг огорчения любые
Исчезнут все до одного,
Лишь вспомнишь звезды голубые
Над крышей дома своего. (2)

Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.

Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Загрустила шибко обо мне,
Что ты часто ходишь на дорогу
В старомодном ветхом шушуне.

И тебе в вечернем синем мраке
Часто видится одно и то ж:
Будто кто-то мне в кабацкой драке
Саданул под сердце финский нож.

Ничего, родная! Успокойся.
Это только тягостная бредь.
Не такой уж горький я пропойца,
Чтоб тебя не видя, умереть.

Я по-прежнему такой же нежный
И мечтаю только лишь о том,
Чтоб скорее от тоски мятежной
Воротиться в низенький наш дом.

Я вернусь, когда раскинет ветви
По-весеннему наш белый сад.
Только ты меня уж на рассвете
Не буди, как восемь лет назад.

Не буди того, что отмечталось.
Не волнуй того, что не сбылось, -
Слишком раннюю утрату и усталость
Испытать мне в жизни привелось.

И молиться не учи. Не надо!
К старому возврата больше нет.
Ты одна мне помощь и отрада,
Ты одна мне несказанный свет.

Невозможно прожить без печали,
Но хочу я, друзья, пожелать,
Чтобы в радости вы забывали,
Что недавно пришлось горевать...

Припев:

Я хочу, чтобы песни звучали,
Чтоб вином наполнялся бокал,
Чтоб друг другу вы все пожелали
То, что я вам сейчас пожелал!

Я желаю вам друга такого,
Чтоб в тяжелый нерадостный час
Произнес настоящее слово,
Что спасительным будет для вас.

Припев.

Я хочу, чтобы звонкий, счастливый
Всюду слышался смех детворы,
Чтобы девушки были красивы,
Чтобы юноши были мудры.

Припев.

Если девушка нынешним летом
Обижала тебя, не любя,
Пусть она пожалеет об этом,
Потому что полюбит тебя...

Припев.

Давно ли песни ты мне пела,
Над колыбелью наклонясь.
Но время птицей пролетело,
И в детство нить оборвалась.

Припев:

Поговори со мною, мама,
О чем-нибудь поговори,
До звездной полночи до самой, -
Мне снова детство подари.

Доволен я своей судьбою,
Немалый в жизни пройден путь.
Но очень хочется порою
Мне снова в детство заглянуть*.

Припев.

Минуты сказочные эти
Навек оставлю в сердце я.
Дороже всех наград на свете
Мне песня тихая твоя.

Припев.

* Вариант для женского голоса

Пусть голова моя седа,
Зимы мне нечего пугаться.
Не только груз мои года,
Мои года - мое богатство.
Пусть голова моя седа,
Не только груз мои года,
Мои года - мое богатство.

Я часто время торопил,
Привык во все дела впрягаться.
Пускай я денег не скопил,
Мои года - мое богатство.
Я часто время торопил,
Пускай я денег не скопил,
Мои года - мое богатство.

Шепчу "спасибо" я годам
И пью их горькое лекарство.
И никому их не отдам,
Мои года - мое богатство.
Шепчу "спасибо" я годам
И никому их не отдам,
Мои года - мое богатство.

Целую ночь соловей нам насвистывал,
Город молчал и молчали дома...
Белой акации гроздья душистые
Ночь напролет нас сводили с ума.

Сад весь умыт был весенними ливнями,
В темных оврагах стояла вода.
Боже, какими мы были наивными,
Как же мы молоды были тогда!

Годы промчались, седыми нас делая.
Где чистота этих веток живых?
Только зима да метель эта бела
Напоминают сегодня о них.