Константин Крылов

НЕУВАЖЕНИЕ К СЕБЕ

Говоря о положении русских, по разным причинам оказавшихся за пределами России, мы часто неправильно понимаем некоторые важные вещи. Например, наблюдая неприкрытую и демонстративную дискриминацию русских (и вообще "русскоязычных") в "новых независимых государствах", возникает искушение думать, что это может подвигнуть русские диаспоры к консолидации, единению, или хотя бы к каким-то попыткам отстаивания своих интересов. Горячие головы из числа русских националистов мечтают о "русской пятой колонне", о "русском подполье", которое будет работать на Россию ради перспективы воссоединения с ней, и так далее. "И когда наши танки пойдут по улицам Риги, будет кому встретить их цветами".

Подобные надежды возлагаются и на "русскоязычную" эмиграцию последней волны. Если уж всякие там "хуасяо" (этнические китайцы, живущие – а то и родившиеся – вне Китая) упорно и целеустремлённо работают на интересы Пекина (замечу – даже в случае полного неприятия нынешних китайских порядков), если евреи всего мира содержат на свои средства Государство Израиль, даже не собираясь там жить, то почему бы и русским в Риге, Киеве, или Бишкеке не порадеть за интересы Москвы – ну хотя бы ради сохранения культурно-исторических связей с Россией? И всё вроде бы логично: люди, уехавшие из страны, грубо говоря, "за колбасой", совершенно не обязательно должны ненавидеть свою деревню и дом родной. Напротив, хорошо обустроившемуся эмигранту было бы естественно "вспомнить добром", пусть нищую и несчастную, но "всё-таки Родину", и подумать о том, чем бы ей помочь. Опять же "культурно-исторические связи": вы ведь не хотите, чтобы ваши дети забыли русский язык? Почему бы в таком случае не наладить полезные контакты с "нашими бывшими" и совместно поработать на благо Отчизны, не забывая при этом и свои частные интересы?

Все мировые диаспоры – от еврейской и армянской до албанской и украинской – уже давно являются именно тем, о чём мы говорим: или "пятой колонной" своих метрополий, или мощным инструментом продвижения национальных интересов "на местах". Чтобы не ходить далеко, вспомним, что творится у нас дома. Не будем говорить о тех же закавказских диаспорах, чьё влияние на российский бизнес невозможно недооценить – но ведь даже безобидные с виду украинцы в России вполне успешно отстаивают свои интересы, и не только экономические. В Москве действуют самые разнообразные украинские организации – в том числе и сугубо антироссийские. Зайдите как-нибудь в магазин украинской книги на Старом Арбате – и, если вам удастся выговорить "Хай живе Украiна" с нужным акцентом, вам продадут из-под прилавка кое-какие интересные книжки, издаваемые УНА-УНСО... Но даже те украинцы, которые стараются держаться подальше от политики, всё-таки исправно отсылают часть своих московских доходов в "рiдну неньку". И уж во всяком случае нисколько не симпатизируют России, в которой они "временно проживают".

С русскими дела обстоят совсем по-другому. Прежде всего, русскоязычные жители всяких "украин" и "латвий" поражают своей крайней, выходящей за всякие разумные пределы, лояльностью тем самым режимам, которые их демонстративно нагибают, обижают и всячески дискриминируют. Разумеется, если поискать, то и среди них можно набрать сколько-нибудь желающих побороться за какие-нибудь права – однако, русскоязычное население в целом хочет только одного: чтобы его оставили в покое. Уже известно: что бы ни делали с русскими в той же Прибалтике (не говоря уже о европейских странах), они будут это терпеть. Любые же попытки России как-то вмешаться в эти дела воспринимаются ими крайне болезненно.

Будем смотреть правде в глаза. В той же самой Прибалтике (да и в остальных "независимых государствах") местные русские не хотят иметь ничего общего с Россией.

Для Прибалтики это особенно характерно. Не надо иллюзий: если когда-либо русские танки действительно поедут по улицам Таллинна, то в первых рядах эстонского ополчения мы увидим именно русских. На Украине дело обстоит чуть сложнее – однако, и там никакого внятного "русского движения" нет и не предвидится. Что касается всяких диких "казахстанов" и "туркменистанов", то русские оттуда либо просто бежали, бросая движимое и недвижимое имущество, либо как-то "приспособились и притерпелись".

Что касается нашей эмиграции, то она настроена крайне антироссийски. Особенно наглядно это проявилось в момент пресловутого кризиса 1998 года. Злорадный вой "бывших русских" прокатился по всему миру – начиная с эмигрантских газет и кончая интернетом. Кто читал русскоязычные электронные конференции в первую неделю после снятия Кириенко, тот помнит, как радовались наши бывшие соотечественники свалившемуся на их "доисторическую родину" несчастью, и как бахвалились собственным умом и сообразительностью, сориентировавшим их вовремя свалить из "этой проклятой страны". Впрочем, когда кризис кончился, настроения не изменились, поскольку он был, что называется, поводом, а не причиной.

Заметим ещё, что наши эмигранты – в том числе и самые обиженные и неуспешные – демонстрируют крайнюю лояльность к приютившим их странам и особо трепетно относятся к их национальным интересам, в отстаивании каковых обычно занимают позицию "святее папы". Разумеется, эмигрантов дискриминируют – платят меньше, не дают хорошей работы, тычут в нос происхождением из "империи зла" – но они "ан масс" готовы всё это "не замечать", или относиться к этому "нормально и с пониманием". Есть, разумеется, и яркие исключения: некоторые, оказавшись на какой-нибудь из обетованных земель, через некоторое время преисполняются чуть ли не великорусского шовинизма.

Такова реальность. Можно, конечно, объяснять сложившееся положение дел "извечно-рабским духом", присущим именно нашему несчастному народу, но гораздо интереснее и полезнее будет всё же разобраться в причинах этого.

Так вот, русские в массе своей – крайне низкого мнения о самих себе. Большинство считает свой народ неудачливым, неуспешным, неспособным к самостоятельной жизни, а своё государство – либо жестоким тоталитарным монстром, либо жалким лузером, а скорее – тем и другим сразу. Разумеется, этому никто не рад, кроме национал-мазохистов (которых у нас, впрочем, достаточно). Это переживает ся нами как факт позорный и унизительный. Но мало кто с ним не согласен.

Особенно это касается общераспространённого неверия в то, что русские способны сами собой управлять. Русские вообще не любят власть – но особенно не любят власть свою собственную. От "чужих дядь" иногда ещё ждут чего-то хорошего (хотя бы того, что они будут умнее и честнее "наших"). От "своих Вась" не ждут ничего хорошего вообще. И академик, и слесарь, и кинозвезда, и даже думский депутат – все твёрдо знают, что нашенские расейские начальники – худшие начальники в мире: или дураки, или воры, или вообще ублюдки какие-то...

В связи с этим следует отметить, что нынешние (да и прошлые) наши эмигранты едут в свои "европы" и "америки" не только и не столько за "колбасой" и зелёными долларами, сколько – служить хорошим хозяевам, служить честно, преданно и "без дураков", в надежде на то, что им наконец-то обеспечат "нормальные условия труда". Не надо забывать и о миллионах русских, голосовавших в своё время "за независимость и полный государственный суверенитет" всяких "латвий" и "эстоний" – по той же самой причине. Голосовали, прекрасно зная, что вся власть достанется "латышам" и "эстонцам", а их самих положат у параши и будут вытирать о них ноги. Но русские решили так: ничё, перетерпим. Зато в России будет вообще "чёрт знает что", а мы тут как-нибудь уж приткнёмся, как-нибудь приспособимся, перебьёмся и перетерпим. Лишь бы только в Россию не выгнали.

Кто знает ситуацию в той же Прибалтике, тот подтвердит: "русскоязычные" готовы терпеть всё, что угодно, любые ущемления прав, любые унижения, любое вытирание ног при условии того, что вокруг будет вожделенный "порядок". Если же к "порядку" прибавить сытость и чистые дороги, русские будут как шёлковые.

Всё это хорошо понимает национальная элита тех стран, на территории которых русские оказались. Ни в коем случае не следует недооценивать ни прибалтийские правительства, ни какого-нибудь Туркменбаши с его байскими замашками: это люди хитрые, умные, хладнокровные.

Особенно преуспели в этом прибалтийские страны. Из них выдавили не способных выжить при апартеиде. Остальные, запуганные и приведённые в состояние покорности, получили хороший урок, и теперь выслуживаются перед "коренными народами", как могут. Конечно, в своём кругу русские немножко ворчат, но не более того. Никаких заметных "русских движений" в Прибалтике нет, а "примерное поведение" в области национально-политической считается хорошим тоном.

Разумеется, никакая критика прибалтийских порядков в этой среде невозможна. Интересно, кстати, что восхищение Прибалтикой царит и по эту сторону границы. Диву даёшься, сколько любви питает к "святой земле балтийской" наша "российская элита". Тема эта необъятна, и, чтобы не цитировать все те телячьи нежности, которые периодически изливают наши "лучшие люди" по поводу эстонцев и латышей (а также их замечательных государств), ограничусь кое-какими высказываниями известной российской поэтессы Ольги Седаковой, в Прибалтике отнюдь не квартирующей. Вот, например, из сентиментальных воспоминаний о Тарту: "...Прощай, Тарту... Европа нашей юности, священные камни, иной мир. Теперь ты, наконец, совсем иной. Следы советской жизни исчезают с улиц, как будто дом прибирают после долгого и безобразного дебоша. Без нас тут будет хорошо..." Согласитесь, выразительно сказано. А вот ещё, из описания похорон: "...множество людей тихо подходили прощаться. Эстонские люди красиво стояли и склонялись у гроба, красиво опускали цветы. Российские ежились и не знали, что делать со спиной и плечами". Прямо видишь, как русская поэтесса стоит и восхищённо ловит каждый жест, каждое движение Эстонских Людей, не в силах оторвать взора от такой красоты... Вот так-то.

Вернёмся, однако, к нашим баранам. Характерно и показательно, что русским были позволены некоторые успехи в области экономики. В самом деле, известная часть прибалтийских бизнесов (особенно связанных с вывозом из России чего-нибудь ценного) находится в руках русских. Такое положение дел является следствием дальновидной политики прибалтийской элиты: "русский бизнес" не представляет никакой угрозы, а, напротив, полностью зависим от всё той же элиты (стопроцентно контролирующей СМИ, чиновничий аппарат, и все ветви власти), а, следовательно, готов по первому требованию удовлетворить любые требования "коренных". Это старая добрая тактика всех на свете властей – прикормить каких-нибудь бесправных иноземцев, дать им обрасти шёрсткой, после чего предоставить им выбор между ножницами и ножиком. Всякий предпочтёт быть остриженным, а не зарезанным.

Что ж касается солидных западных стран, типа Франции, Англии, или самих Соединённых Штатов Америки, тут мы видим всё то же самое, разве что возведённое в степень. Собачья преданность "бывших наших" своим новым "родинам" только что не вошла в пословицы. Причём это касается абсолютно всех сторон жизни. Например, люди, люто ненавидевшие российских "ментов", буквально расстилаются перед американскими "копами" или итальянскими карабинерами. В каком-то интернет-издании я читал рассказ "русского путешественника" по Италии. Он с восторгом описывал, как итальянский патрульный вытряхнул его из машины, поставил в позу "руки на затылок – ноги в стороны", и продержал так, пока не убедился в том, что "всё в порядке". Разумеется, подобное поведение московского мента не вызывало бы ничего, кроме приступа ненависти... Но тут реакция была "наоборотная": "вот это да, вот это цивилизация, вот это настоящий порядок".

Ещё немного по поводу "копов". Известно, как самые крутые и растопыристые "новые русские", которые у себя дома плюют на всё и вся, трепещут, как овечки, перед любым иноземным служителем порядка. Ещё бы. "Здесь вам ни тут": за любое, самое незначительное нарушение порядка "крутого" могут лишить визы, более того – занесут его личные данные в компьютер. И будет он потом десять или пятнадцать лет мыкаться, не имея возможности побывать в Европе и "самих Штатах". Более того: всем известно, что прощаемое и извиняемое всяким "приличным нациям" (даже таким, как всякие разные чехи, поляки, хорваты, или популярные ныне албанцы), русским отнюдь не прощается и не извиняется. Русские это знают, и "в европах" ведут себя тихо и смирно. Так что времена, когда внезапно разбогатевшие "новые русские" бузили в чистеньких европейских столицах, давно прошли: как только власти на них цыкнули, они быстренько привели себя в норму.

Надо отметить и то, что чувство униженности, второсортности и неполноценности, которые испытывают русскоязычные граждане "латвий" и "эстоний" (не говоря уже о странах более цивилизованных), обычно обращается на своих же соотечественников. Русский, страдая от того, что его не считают за человека, винит (сознательно или подсознательно) не местных хозяев жизни, а своих папу-маму, которые его родили русским. Так же неприятны ему другие русские, особенно "российские русские", от которых он старается держаться подальше, как и от России вообще. Поэтому любые действия типа "борьбы за гражданские права русскоязычных", "против дискриминации" и проч. и проч. будут вызывать у самих дискриминируемых только одну реакцию: страх (поскольку "коренные" будут иметь повод заподозрить их в нелояльности) и ненависть (к русским патриотам, "втягивающим их в свои игры"). Обычный ответ русскоязычных на попытки "защитить их права" со стороны России таков: "Мы – это не вы, у нас нет ничего общего, не лезьте в наши дела и оставьте нас в покое". При попытках же как-то поднять "прибалтийский вопрос" на государственном уровне наши "угнетаемые бывшие соотечественники" желают нам только одного: чтобы мы сквозь землю провалились. "Не смейте нас втягивать" – вот всё, что они имеют нам сказать. Так что я не удивился бы толпе "русскоязычных", закидывающих камнями русское посольство в каком-нибудь Таллинне после какого-нибудь "антиэстонского демарша" российских властей. Этого не происходит только потому, что русскоязычные боятся хоть как-нибудь проявить "политическую активность", пусть даже и проэстонскую: они хорошо знают, что какая бы то ни было "политика" им не по чину, и сидят тихо.

Вернёмся, однако, к основному тезису. Неверие русских людей в свою способность самим решать свои дела имеет давние корни. Прежде всего, это связано с глубоким индивидуализмом, царящим в русском обществе. Да, собственно говоря, никакого "русского общества" сейчас просто нет. Есть отдельные люди, никак и ничем не связанные друг с другом. В то же время все остальные народы – кто больше, кто меньше – всегда взаимоучаствуют в общих делах. Каждый еврей, грузин, турок, негр из племени убо, твёрдо знает – в случае конфликта с чужаком "свои" его поддержат, выручат чем могут, вытащат из тяжёлой ситуации, в крайнем случае хотя бы посочувствуют. Русские этого не умеют и не хотят. Некоторый наведённый национализм (скажем, нелюбовь к "лицам кавказской национальности") есть явление вторичное и реактивное: те же "лица" очень уж постарались, чтобы вызывать к себе нелюбовь. И то – их до сих пор скорее боятся, чем ненавидят. Что касается русской способности к самоорганизации, то она равна нулю. Можно сказать, что, если "дети разных народов" извлекают пользу от своей принадлежности к своей нации, то русским быть сейчас бесполезно.

Всё это, прямо скажем, не радует. Но, вместо того, чтобы ещё раз посыпать голову пеплом, и предаться стенаниям по поводу собственного несовершенства, лучше подумаем, "кто виноват и что делать".

Давайте посмотрим на народы, уверенные в себе, единые, сильные, умеющие действовать сообща, и бить миллионнопалым громящим кулаком. И зададимся вопросом – а что, собственно, они имеют такого, чего не имеем мы?

Мы-де не едины, разобщены, а вот всякие там "евреи" и "кавказцы" (или те же "цивилизованные европейцы") едины, у них есть "взаимовыручка", и вообще они "любят друг друга".

Но так ли это? Если заглянуть внутрь "национального быта" этих замечательных национальных сообществ, мы увидим странную картину: ни о какой такой великой "взаимной любви" там и речи нет. Нет у них и желания заниматься "взаимовыручкой", во всяком случае добровольно. Сообщества "успешных наций" – это сообщества жёсткие, чтобы не сказать жестокие. И жестоки они прежде всего к себе. В том смысле, что они никогда не позволят своим членам нелояльности по отношению к сообществу: если ты наш, ты должен быть с нами.

Чтобы стало понятнее, о чём речь, приведу пару примеров. В славный период "парада суверенитетов" (когда по всему бывшему Союзу шли русские погромы) можно было столкнуться с такими вот коллизиями. Когда наступает время "решать русский вопрос", какой-нибудь "местный" потихоньку говорит своему хорошему русскому другу: "Дарагой, уезжай, скоро уезжай, дэнэг тэбэ дам, да, толька уезжай. Завтра ваших бит будут, убит могут. Уезжай". Но если русский всё-таки не уедет, этот самый местный друг мог прийти вместе с толпой погромщиков, и убить этого русского – вместе со всеми. Нет, он не плохой. Ему будет жалко своего русского друга. Но против своих он не пойдёт, что бы они не делали. Он, может быть, даже осудит своих соплеменников – но в душе. Потому что это его соплеменники.

Не надо думать, что так ведут себя только "дикари". Когда, скажем, эмансипированные американские евреи, кряхтя и скупясь, выплачивают сионистским эмиссарам немаленькие деньги "на государство Израиль", им это может совсем не нравится. Но тот, кто откажется давать денежку на святое, поимеет неприятности со стороны всего еврейского сообщества – а это бесконечно важнее всякой "экономии средств". Торг здесь неуместен.

Точно так же, культурные и вежливые японцы, или весёлые разбитные американцы, поддерживают внутри своих сообществ соответствующую дисциплину. Да, есть вопросы, по поводу которых допустима "вражда и конкуренция", более того, она даже поощряется. Однако, вера в "великую Японию", или "Америку Намба Ван Форева", вбивается в голову с малолетства, причём "не лаской, так таской". Никто не убеждает детишек, что их страна и их народ – самые лучшие. Нет, им просто демонстрируют, что всякий, кто говорит что-то другое, немедленно получит в глаз, а если будет настаивать – станет изгоем и парией.

Тут-то и кроется разгадка. Успешные нации едины не потому, что преисполнены духом взаимного любования. А потому, что там каждый боится "своих" больше, чем "чужих". Это приводит к тому, что внутри сообщества (и, шире, нации в целом) имеет место быть жёсткая внутренняя дисциплина. Каждый знает, за что "свои" его одобрят, а за что – осудят и накажут. Более того, наказывают не только за отступничество, но и за недостаточное усердие. Бьют своих, чтобы чужие боялись. И чужие – боятся. А что же русские? Увы, ничего похожего.

Конечно, так было не всегда (иначе бы наш народ не дожил до нынешнего века). В старые времена – скажем, ещё в позапрошлом столетии – в хорошей русской семье (скажем, крестьянской или купеческой) расшалившийся отпрыск, позволивший себе сказать что-либо дурное про Веру, Царя или Отечество, был бы немедленно и пребольно наказан, а при настаивании – общее гнушание: таким людишкам плевали вслед, и уж, во всяком случае, не держали в общении. Однако, за два века мы этому разучились. Попросту говоря, мы распустились, и распущенность привела нас к неуважению себя, и пресмыкательству перед чужими. Кто не боится своих, будет бояться чужих. И, увы, боимся.

Теперь, наконец, можно и спросить, откуда такая напасть. Конечно, всё можно списать на обстоятельства: последние двадцать лет "советской власти" (действительно маразматической), помноженные на десять лет "перестройки" и "реформ" (действительно кошмарных), могут испортить даже самый лучший народ. Но дело серьёзнее и глубже: распущенность, невнимание и неуважение к себе – это вообще характерная черта последних столетий русской истории.

Известно и то, "отколе есть пошла" эта зараза. Разложение началось с "верхов". Конечно, рыба гниёт с головы, но тут была специфическая причина: уродливая "европеизация", начатая Петром Первым, и не закончившаяся до сих пор.

Сама по себе "европеизация" ничем не плоха. Учиться вообще полезно, в том числе и у европейцев – если учишься хорошему. Проблема в том, что плохое усваивается легче и быстрее. Так, к примеру, петровские вельможи заводили себе гаремы – будучи искренне убеждёнными, что это "очень по-европейски". Сами европейцы, разумеется, в ужасе отшатнулись бы от такого варварства...

Конечно, петровские времена только "обозначили процесс". Через известное время появились постоянные поставщики вредных фантазий, выдаваемых за "новейшие европейские идеи". Эту работёнку взяла на себя так называемая "интеллигенция", представлявшая (и представляющая) собой сборище людей недообразованных, невоспитанных, и к тому же на удивление подлых, зато "знающих иноземной грамоте", способных читать французские бульварные газеты и переписывать из них "кое-что" в газеты российские, зарабатывая себе таким образом на хлеб. Стоит притом заметить, что самым невинным из интеллигентских занятий было как раз чтение французских газет, а ни что иное. Вовсе не надо думать, что виной всему российскому "нигилизму" было проводимое французскими газетами западное влияние: это будет неправда. Например, русское дворянство, тоже не испытывавшее проблем с языками, и к тому же несоизмеримо более "европейское" по всем статьям, состояло из людей в высшей степени патриотических и верноподданических убеждений.

Начало двадцатого столетия началось для России счастливо. Во время царствования Николая II страна достигла небывалого уровня благосостояния. При этом рост материального достатка был именно что массовым: рост потребления всех продуктов потребления с девятисотого по девятьсот тринадцатый год был примерно двукратным (то есть стопроцентным). Золотой рубль был самой устойчивой европейской валютой, вклады населения в сберегательные кассы за тот же период увеличились шестикратно, а прирост населения был самым большим в мире. При этом "лучшие люди страны" искренне ненавидели существующую власть, а свою страну именовали не иначе как оплотом всех мыслимых и немыслимых тёмных сил, прогнившей монархией, колыбелью реакции, тюрьмой народов! Добившись свободы слова – то есть отмены предварительной цензуры – эти люди начали свободно изливать свои чувства, а когда их слушали недостаточно внимательно, подкрепляли свои доводы пулями и бомбами "социалистов-революционеров, листовочками в солдатские окопы, и прочими аргументами такого рода. Кончилось это тремя революциями, последняя из к–-оторых Российскую Империю и разрушила. Разумеется, "лучшие люди страны" усмотрели в этом разрушении "закономерный финал похабной российской истории" и полное подтверждение своих воззрений на сей предмет.

Это, впрочем, всё и без того известно. Хуже другое: за время существования советской власти это милое мировоззрение не только не погибло, но и распространилось вширь, стало народным. Причин тому много – начиная с того, что советская культура была построена на трудах разрушителей и ниспровергателей (все мы проходили в школе Герцена и Чернышевского), и кончая успехом "бибиси" и нехваткой колбасы. Но, в общем, ситуация такова: то, как раньше думали "лучшие люди", теперь думают все или почти все. Интеллигенция добилась-таки своего: перезаразила-таки своим мировоззрением широкие слои населения.

Что же делать? Известно, что распустившемуся следует для начала собраться. Русские люди должны начать восстановление правильного порядка вещей сначала внутри себя. По сути дела, нам необходимо восстановить русское сообщество – жёсткое и немилосердное к любым отступникам, какими бы умствованиями и какими бы чувствами они не прикрывали своё отступничество. Русские по крови, пошедшие против России (в чём бы то ни было), должны быть презираемы, ненавидимы, и гонимы – нами же.