АРМИЯ В РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКЕ

(ХРОНИКА БОРЬБЫ И СОБЫТИЙ)

I. Пролог

В России армия никогда не стояла у власти. Однако без ее ведома власть в стране никто не брал. Армия России, будучи и субъектом, и объектом политики, всегда была ее острейшим оружием.

По этой же причине она сама и ее кадры постоянно подвергались то репрессиям, то заласкиванию, а чаще - тому и другому одновременно.

Армии вне политики не бывает.

Это хорошо понимают все. И может быть лучше других, в силу своего исторического опыта, большевики: от Ленина - до наших дней.

Теоретики марксизма-ленинизма разделили все страны на несколько групп и категорий. В зависимости от принадлежности к ним вмешательство армии (вплоть до военного переворота) или одобрялось (поддерживалось, подталкивалось и оплачивалось СССР) или объявлялось чисто реакционным.

Политическая же нейтральность армии объявлялась “идеологической дымовой завесой”.

Однако все страны, причислявшиеся КПСС к т.н. “социалистической ориентации” (Ангола, Мозамбик, Никарагуа, Бирма, Эфиопия, Конго, Мадагаскар, Танзания, Йемен, Камбоджа, Вьетнам и др.) несмотря на карательные акции своих армий, отказались от “социалистического выбора” и встали на путь нормальной социально-политической эволюции.

Исторический урок заключается в том, что силовое вмешательства (Россия - 1917 г., Германия - 1953 г., Венгрия - 1958 г, Чехословакия - 1968 г.) даже в “мягкой” форме (Польша - 1981 г.) лишь замедляет нормальную эволюцию стран в соответствии с историческими законами и добровольно выраженной волей народов, ведет эти народы к неисчислимым бедам и страданиям, но отменить вектор движения - не в состоянии.

Однако под влиянием политической конъюнктуры эти теоретические утверждения идеологов КПСС подвергаются некоторой трансформации, не затрагивая саму практику вовлечения армии во внутриполитические кризисы.

Для того, чтобы воспрепятствовать прикосновению к этой теме посторонних глаз, рук и мысли, коммунисты детально разработали и умно внедрили в государственную, общественную и духовную жизнь общества принцип военного строительства (на правах якобы объективной закономерности): КПСС - руководящая сила военного строительства, вдохновитель и организатор Советских Вооруженных Сил; постоянное возрастание руководящей роли КПСС - одна из важнейших закономерностей военного строительства. И только в рамках этой формулы в советской военной науке разрабатывалась военная тематика и реализовывалась военная политика.

Вершиной разработки компартией этой проблемы стала талантливо написанная группой лучших военных историков монография “Партия и Армия” (М., Из-во политич.литературы, 1977). В то время высказывалось даже предложение сделать эту книгу основным учебным пособием в идеологической подготовке кадров армии.

А в 1987 году появился абстрактно-идеализированный и не имеющий ничего общего с реальностью, но также талантливо написанный, обобщенный портрет человека с ружьем: объемистая монография Д.Волкогонова “Советский солдат” (М., Воениздат, 1987).

Обе военно-партийные “библии” стали логическим завершением лживой историографии нашей армии, начало которой положил К.Е.Ворошилов книжкой “Сталин и Красная Армия”. Во времена хрущевской оттепели мне довелось публично полемизировать о ней на страницах “Военно-исторического журнала” с академиком Генкиной. Однако оттепель скоро закрылась, Климент Ефремович (с которым у меня состоялись два телефонных разговора) остался на позиции - “История не пересматривается”, и неправда на долгие годы осталась в силе.

Конечно, советский человек не знал и знать не мог об этих мифах, замешанных на обмане. Мы не знали, например, что в ленинской работе “Тезисы о положении на Восточном фронте” в официальном тексте опущен такой “пустячок”, как создание за спиной красноармейцев заградотрядов с пулеметами. Мы не знали и о новочеркасском расстреле рабочих уже при Хрущеве. Поэтому нам были не понятны систематические армейские акции против народа и в годы “перестройки”, которая выродилась в “перестрелку”.

Это сегодня нам известно (но далеко не всем), что все это было продолжением использования армии в “социалистическом строительстве”. А также умышленная ложность коммунистических утверждений о единстве армии и народа и неучастии армии в политике.

Именно ввиду этой ложности КПСС никого не допускала до военной тематики, тем более до такой важной для тоталитаризма, опасной для народа и скользкой для правды проблематике, как армия и политика.

Власти и сама армия не шли на диалог с обществом, а все попытки частных инициатив подавлялись немедленно и бескомпромиссно.

Приведу лишь два характерных примера.

6 ноября 1988 года в “Московских новостях” появилась первая статья о военной реформе. Ее автора подполковника А.Савинкина от немедленной расправы спасла лишь фамилия (генерал-полковник Савинкин - многолетний начальник административных органов ЦК КПСС). Но желание дальнейших инициатив у молодого педагога было отбито надолго. Тем более, что был преподан наглядный пример: секретарь парторганизации кафедры полковник В.Кузнецов за допущенное подотчетными ему коммунистами “вольнодумство” получил партвзыскание и отлучение от секретарства, а затем - и увольнение из армии.

В схожей ситуации вскоре оказался и я. Летом 1989 года газета “Московский комсомолец” организовала публичную дискуссию о “дедовщине” в армии. По своей инициативе я принял в ней участие с группой адъюнктов возглавляемой мной кафедры. Но уже на следующий день отчитывался в чиновных кабинетах за свою инициативу, пытаясь ответить на сакраментальный вопрос: - “Кто позволил?”.

На протяжении всех 75 лет своего правления партийная элита бдительно сохраняла за собой право определять как военную политику государства, так и его политику в отношении армии, а также ту дозу и направленность информации об оборонной сфере, которую она представляла своим гражданам. Поэтому военная политика, как и реальная деятельность армии и по сей день отличаются закрытостью не только от общества, но и парламентского контроля, келейностью и безымянностью принимаемых решений, полным пренебрежением к накопленным в обществе наработкам в оборонной сфере и инициативным предложениям экспертов.

К концу 80-ых годов противостояние государства и общества по поводу армии достигло предела.

II. Прорыв (!?)

Наша модернизация относится к категории исторически запоздавших. Поэтому это модернизация зависимая.

Состояние зависимой модернизации сказывается и на отражении военной политики в общественном сознании.

Это проявилось в том, что проблемы войны и мира, военной политики и оборонного строительства были превращены из монополии КПСС в факт общественного сознания с опорой на западный военный интеллект. В том числе - на западные благотворительно-интеллектуальные фонды (Сороса, Карнеги, Эберта, Аденауэра и др.), которые примерно с середины 1990 года начали систематическое проведение на территории СССР семинаров и конференций по военной тематике.

Начало общественным дискуссиям положили Анатолий Громыко и Владимир Ловейко изданной малым тиражом и очень настороженно встреченной книгой “Новое мышление в ядерный век” (М., Международные отношения, 1984). Это был плод размышлений авторов об итогах международной конференции по вопросам безопасности. Но публикация в нашей стране на тот момент - первая и единственная.

Но в 1988 году одновременно в СССР. США и Канаде выходит наделавшая много шума книга “Прорыв. Становление нового мышления” (М., Прогресс. 1988)

С этого же года в СССР начинают издаваться сборники “Перестройка” и “Гласность”. В них была заметной, и от выпуска к выпуску возрастающей, военная составляющая.

Большой переполох в армейских кругах наделала вышедшая в этой серии книга “Армия и общество” (М., Прогресс. 1990). Правящая армейская элита поняла: с ее монополией на информацию в военной сфере покончено навсегда.

С этого момента почти все СМИ в стране и за рубежом включились в обсуждение проблемы “Российская армия и политика”. Лидерами в СССР были журнал “Огонек”, еженедельник “Московские новости”, газ������та “Московский комсомолец”, радиостанции “Юность” и “Эхо Москвы”. За рубежом - журнал “Штерн”. В них активно сотрудничал и автор этих заметок.

Под их напором посчитали возможным (или были вынуждены?) поместить по несколько материалов журналы “Коммунист”, “Политическое самообразование” и даже “Коммунист Вооруженных Сил”. Правда, последний ограничился т.н. “взвешенными” материалами собственных корреспондентов, да публикацией нескольких писем читателей с набором либеральных идей, уже одобренных Главпуром.

Это был действительный прорыв.

Вскоре возникают ассоциации “Армия и общество” (генерал Н.Чалдымов), “Военно-политических и военно-исторических исследований” (генерал Ю.Киршин) и другие.

14-17 ноября 1989 года с их участием в Москве проходит первая международная научная конференция “Новое мышление и военная политика”, а 14-17 августа - 10-ый Международный конвент за европейскую ядерную безопасность.

Под их влиянием активизировалась и Российская академия наук: ею регулярно стали проводиться конференции, семинары и “круглые столы” по проблемам военной политики и военного строительства.

Только в 1990-1992 годах прошли более 20 международных, региональных и ведомственных обсуждений проблем национальной безопасности, военной политики и оборонного строительства.

Почти вся эта работа сосредотачивается в Москве. Однако постепенно формируется самостоятельный центр активности и в Санкт-Петербурге.

Активную разработку военной тематики вели и множество общественных центров и объединений. Наибольшую роль играли Союз социальной защиты военнослужащих “Щит”, Комитет солдатских матерей, Федерация мира и согласия, ассоциация “Гражданский мир”, движение “Военные за демократию” и некоторые другие.

Многие мероприятия носили полуофициальный характер, либо согласованных с Министерством обороны, или прямо санкционированных им акций. Что впрочем не мешало МО их игнорировать или принимать в них лишь формальное участие.

Более активно с общественными организациями сотрудничал Штаб по координации военного сотрудничества государств-участников СНГ и его начальник генерал-полковник В.Н.Самсонов. Однако сам штаб реального влияния на состояние и характер действий российской армии не оказывал.

Особо в ряду общественных инициатив стоят две.

16-18 января 1990 года в Москве (ст. Планерная) была проведена “Независимая общественная экспертиза состояния военной опасности и деятельности Вооруженных Сил СССР” Ее организаторами и руководителями были к.и.н. А.Панкин(зам.главного редактора журнала “Международная жизнь”), д.э.н. полковник Г.Алимурзаев (начальник кафедры ракетного училища, Ростов-на-Дону) и к.п.н. генерал-майор В.Дудник (нач.кафедры ВПА им. В.И.Ленина). Информационным спонсором был журнал “Новое время”.

Всего за 1,5 года было проведено три экспертизы, в каждой из которых принимало участие более 100 человек: от видных ученых до “людей с улицы” - налогоплательщиков.

Важнейшим итогом экспертизы явилось то, что удалось спрогнозировать развитие событий в стране и армии на четырехлетнюю перспективу и выработать желательные сценарии поведения общества, армии и властей.

Все события, спрогнозированные экспертизой (от развала СССР до кавказских войн) произошли. Предложенные сценарии безопасности никому не понадобились. Все военнослужащие, инициативно принявшие участие в экспертизе, были вскоре уволены из армии.

В начале 1993 года по инициативе Ассоциации “Гражданский мир” и движения “Военные за демократию” на собрании представителей 36 партий, общественных организаций и движений был создан постоянно действующий “круглый стол” “Общество и армия”. К настоящему времени он сумел провести семь пленарных и несколько рабочих заседаний и часть материалов издать.

Об уровне и авторитете этого предприятия говорит то, что в его работе принимали участие: маршал авиации Е.Шапошников, генералы армии М.Гареев и В.Лобов, заместители министра обороны и начальника Штаба по координации военного сотрудничества государств-участников СНГ, большинство известных независимых военных экспертов, видные ученые Российской академии наук и отраслевых институтов.

Поэтому “круглому столу” удалось разработать концептуальные предложения в адрес Президента, Правительства и Парламента почти по всем основным вопросам военного строительства и официально довести документы до их сведения. Правда, реакции с их стороны не последовало никакой.

Однако не исключено, что решение Президента о переходе на профессиональную армию было принято и под влиянием этих документов.

Думаю, что состояние зависимой модернизации, о чем говорилось выше, привело к двум явлениям в российской военной политике.

1. Несмотря на то, что Россия имеет богатое военное прошлое и свой опыт военных реформ, закрепленный в ее военно-интеллектуальном наследии, мы в поисках образцов и механизмов военной реформы постоянно обращаем взор на Запад.

Не исключено, что свою затягивающуюся военную реформу мы сумеем, как и при Петре I, провести лишь с опорой на Запад.

2. В последнее время в центре военной политики России оказался вопрос о взаимоотношениях с НАТО. В 1989-1993 гг. активно накапливался опыт конструктивного взаимодействия с этим союзом в целом, а также с отдельными армиями в него входящими. В настоящее время НАТО настойчиво и терпеливо предлагает нам широкомасштабное сотрудничество.

Однако сейчас в России возобладала позиция “конструктивного негативизма”, выражающаяся в новой волне поиска “образа врага” на Западе и конфронтации с НАТО по поводу его, якобы, стремления к продвижению на Восток.

В нашей истории подобные воляпюки уже бывали неоднократно и на разных азимутах. Но никогда они не доводили до добра.

Во внешней политике они приводили к изоляции страны и росту международной напряженности, в военно-техническом плане - к систематическому отставанию от Запада, во внутренней политике - к реакции, “охоте за ведьмами” и поиску врагов народа.

Если эта политика возобладает, она способна привести к утрате робких ростков демократии и экономических преобразований.

Постепенно в российской военной политике сложилась ситуация “двух параллельных миров”: с одной стороны - бесконтрольная официальная политика, не считающаяся с общественным мнением, с другой - общественное мнение, порой полностью противоположное официальной военной политике.

Это создает опасную зону напряженности в государстве. Наибольшие потери от этой конфронтации несет сама армия, которая за последние годы выродилась в многоликое (около 20 вооруженных структур), обременительное и опасное для Отечества полчище.

Если высокая степень милитаризации тоталитарного государства обеспечивает поддержание дисциплины и порядка в нем, то в демократическом, или в переходном как в России, обществе - это всегда фактор дестабилизации внутренней обстановки. При этом конкретными ее источниками зачастую являются действия и политические акции, направленные против избыточной милитаризации государства.

В этой связи приходится признать, что, например, акции Антимилитаристской радикальной ассоциации и Комитета солдатских матерей, призывающих к гражданскому неповиновению в форме отказа от службы в армии, в той или иной мере дестабилизируют обстановку в стране.

Но это не результат злого умысла этих организаций, а следствие политики государства в военной области.

III. Хроника забытых событий

Качество этой политики зависит от механизма ее формирования.

На протяжении всей истории в стране господствует верхушечный с чиновничье-аппаратным антуражем механизм.

Например, в годы правления КПСС в моде были всякие верхушечные совещания, и даже Пленумы ЦК КПСС, по военным вопросам. Сегодня создана масса комитетов при Президенте (по безопасности, обороне, консультативный и т.п.), парламенте и правительстве. В них достаточно широко представлены офицеры разных рангов. Однако механизм выработки политических решений по армии остается неясным.

Когда был создан Госкомитет РСФСР по обороне и безопасности, его возглавил рекомендованный советником Президента по военным вопросам генерал-полковником Д.Волкогоновым генерал К.И.Кобец. Из Министерства обороны он привел с собой около десятка офицеров. Только с ними он и работал, не допуская к себе и реальным делам остальную, демократическую часть Комитета, состоящ��ю в о��новном из полковников и младших офицеров.

Связующим звеном между этими двумя частями Комитета был заместитель Кобца генерал-майор В.Цалко, который тоже работал совершенно закрыто.

У меня сложилось впечатление: в отличие от опытного советского генералитета, бывшего до времени в тени младших офицеров-демократов, у последних было слабо развито чувство корпоративности и политической настороженности к представителям прежнего режима, но гипертрофированно чувство взаимной ревности к власти.

Это одна из причин того, что Госкомитет никогда не был укомплектован более чем на 30%, хотя с ним активно взаимодействовала большая группа генералов и офицеров демократической ориентации. Но никто из них не был приглашен для работы в Комитете. Со временем это стоило должностей и всем ревнителям власти.

Когда 23.08.91 года Комитет возглавил генерал П.С.Грачев, он сразу оперся в работе на Министерство обороны СССР, наличие Комитета РСФСР полностью игнорировал, а вскоре попросту его упразднил. Затем в течение двух лет полностью очистил армию от демократически настроенных офицеров.

Сегодня военная политика вышла на передний план. Одновременно генерал Грачев, став министром обороны РФ, изобрел тезис “Армия - вне политики”. На самом же деле Советская, а затем Российская армия все больше погружалась в политику и в результате этого одержала несколько сокрушительных побед над собой.

Вот этапы этого “большого пути”: от Язова - до наших дней.

23 февраля 1991 года: антидемократический митинг в строю, но без оружия на Манежной площади в Москве. Армия занимает угрожающую позу по отношению к своему народу.

Но митингующая армия, как известно, разлагается. Это хорошо знали и умело проделали с русской армией большевики в 1917 году.

28 марта 1991 года: Операция “Кольцо”. Армия, но уже с оружием в центре Москвы. “Защищает” от собственного народа правительство и депутатов, звавших себя, как и армия, - народными. В 1918 году такое тоже уже было. Но тогда Красная Армия стреляла в рабочих.

С этого момента в обществе начинается полемика о возможности военного переворота. В ней принял участие и я.

15 августа, получив слово на проходившем в Москве X Конвенте за европейское ядерное разоружение, я обратился к мировому сообществу с предупреждением: военный переворот не за горами. Надо немедленно снять с должностей и отстранить от политической деятельности его вдохновителей - генералов-милитаристов Язова, Крючкова и Пуго.

До путча оставалось 4 дня. Но об этом еще никто не знал. А многие в его возможность просто не верили.

19-21 августа под руководством этих генералов армия вышла из казарм. Но поднять меч против народа не посмела.

Сейчас бытует мнение, что в действиях силовых структур было что-то несерьезное, опереточное. А армия, якобы загодя была на стороне народа.

Но это не так. Намерения у военных были серьезные. Приведу здесь два примера.

При Моссовете, ставшем одним из штабов по организации отпора путчистам, в эти дни были офицеры связи от силовых ведомств со своими средствами связи. С нами они ни в какие разговоры не вступали. Тем не менее мне удалось разговорить представителя КГБ. На мой вопрос: “Если сейчас получишь по своей рации приказ расстрелять нас, сделаешь это?” - Последовал ответ: “Разумеется!”

Командующий войсками МВО генерал-полковник Н.Калинин - мой старый сослуживец и товарищ - категорически не хотел говорить со мной по телефону.

А десантники Тулы и Болграда, скомкав, бросили мне и полковнику Е.Храмову (мы оба были в форме) обращение президента Б.Н.Ельцина и угрожали нам расстрелом, прямо заявив, что демократов в Советской армии нет и быть не может.

19-20 августа ничто не указывало на то, что сопротивление народа не будет подавлено. Дело оставалось за малым: кто возьмет ответственность за масштабное кровопролитие. Никто из военных “вождей” не пожелал оказаться крайним.

К этому вопросу я еще вернусь. Подчеркну лишь полное согласие с Е.Гайдаром, утверждающим, что в августе 1991 года народ от кровопускания, а демократию от поражения спасли три обстоятельства. Во-первых, глубокое неуважение генералитета к своему народу, считающего его неспособным к сопротивлению. Во-вторых, недооценка демократов, которых они считали трусами. В-третьих, глубокий склероз социалистической системы и сопряженное с ним искусство перекладывания ответственности. Эти страницы нашей истории плохо освещены в периодической печати и исторически не исследованы.

В прессе тех дней - лишь отрывочные зарисовки с натуры. Не блещут анализом проблемы также и официальные документы.

В своем первом заявлении после “форосского заточения” М.С.Горбачев ни словом не обмолвился о роли армии в августовском путче (См.: “Красная звезда”. 23 августа 1993)

Не была дана оценка конкретным генералам, поддерживавшим ГКЧП и в материалах специально созданной Верховным Советом РСФСР комиссии под руководством генерала К.Кобец. (Публикации нет, но автор присутствовал на заседании, где этот доклад делался).

А в Постановлении Коллегии МО СССР (“Красная звезда”, 23 августа 1991), хотя прямой оценки выступления армии не дается, текстуально оно фактически оправдывается.

2 сентября 1991 года под лозунгом “Закрепим победу демократических сил” начал работу Чрезвычайный съезд народных депутатов СССР. О “народе-победителе” в документах съезда не было сказано ни слова.

Зато в “Обращении к воинам Вооруженных Сил” главной причиной победы демократии названы “выдержка, сознательность и ответственность, организованность, высокая политическая культура” советских воинов.

Вскоре вышли мемуары Горбачева, затем Бакатина, а чуть позднее и маршала Шапошникова. В них не только не оказалось надлежащего анализа роли армии в путче, но был допущен ряд умолчаний, могущих со временем деформировать наши знания и память о тех трагических днях. Сошлюсь лишь на три примера.

Первый. Никто из публикаторов не освещает вопрос о персональной позиции Главкомов видов вооруженных сил и отдельных военачальников по штурму Белого Дома.

Однако в одном из интервью генерал П.Грачев проговаривается, что Главкомы держали постоянную связь друг с другом, но никто не хотел начинать первым. - Время “Ч” было известно (3.00 утра 21 августа - авт.), однако все выжидали, кто пойдет первым”, - повествует Главком ВДВ в “Красной звезде” 31 августа

Однако нашлись и первые. Ими оказались спецназовцы КГБ “Альфа” под командованием генерал-майора Виктора Карпухина: они отказались штурмовать Белый Дом. О чем и оповестили Главкомов ВС. Именно поэтому не пошла на штурм и армия.

“Альфа” первой и пала в ходе т.н. реорганизации КГБ, а генерал Карпухин был уволен в запас.

В том же интервью от 31 августа генерал Грачев, получивший звезду на погоны и должность председателя Госкомитет РФ по обороне и безопасности, заверил, что сделает все, чтобы в армии “не было гонений на ведьм”.

Но именно при нем была развернута кампания гонений и травли офицеров демократических убеждений.

Например, остракизму и дикой травле были подвергнуты офицеры легендарного танкового батальона майора С.Евдокимова, перешедшие к исходу 20-го августа на сторону защитников Белого Дома и, возможно, внесшие перелом в обстановку.

Только после настойчивого вмешательства СМИ (журналист Г.Н.Жаворонков) Евдокимову после длительной задержки было присвоено очередное воинское звание. Вскоре он был “задвинут” на малозначительную должность в военкомат. Молодой лейтенант Николай Котляров, бывший связным между комбатом и президентом, также уволен из армии. Сейчас на белгородчине работает в милиции.

Такова в Свободной России судьба офицеров Долга и Чести, уверовавших было в идеалы демократии. Они становятся отходами политики.

Пример второй. Нигде не отражен факт предложения, сделанного президентом Горбачевым в ноябре 1991 года маршалу Шапошникову вывести вновь на улицы армию, сформировать нужное правительство, а самому затем уйти в сторону. Это добавляет новые краски во взгляды вождей на роль армии в политике.

Пример третий. Не отвечают в частности мемуары Е.Шапошникова на вопрос: как 20 августа в Москве оказалась ВДД генерала Востротина, базировавшаяся тогда в городе Болград?

Хотя ответ известен. На военно-транспортных самолетах она вечером 20 августа приземлилась на аэродроме Кубинка. Об этом в Моссовет своевременно сообщили активисты “ДемРоссии”, что и позволило затем остановить ее в 4.00 утра 21 августа у МКАД на Минском шоссе.

Но ведь без ведома Главкома ВВС Е.Шапошникова эти самолеты ни взлететь, ни приземлиться в Кубинке или где бы то ни было, не могли.

Длинный перечень многих событий, связанных с участием нашей армии в политике, отражен лишь в книге А.Б.Путко “Армия до, во время и после путча”. К сожалению, она издана лишь в Японии. У автора статьи есть машинописный вариант этой уникальной книги.

Так или иначе, но уже сейчас начинает утверждаться мнение, что единственным штабом отпора “гэкачепистам” был Белый Дом. А в нем, кроме общенародного вождя, боевой штаб во главе с генералом К.И.Кобец. Не ставлю под сомнение его роль. Однако, примем во внимание свидетельство Е.Гайдара о том, как безуспешно пытались офицеры этого штаба собирать оперативную информацию.

Одним из главных, среди еще нескольких, штабов по организации отпора путчистам была Комиссия по чрезвычайным ситуациям при Моссовете, общее руководство ее работой осуществлял зам. предисполкома Седых-Бондаренко. В своей работе Комиссия опиралась на структуры и актив “ДемРоссии” и движение “Военные за демократию”.

Армию в ней представлял автор, незадолго до событий уволенный из армии.

Хотя депутатами Моссовета в то время было около 30 кадровых военнослужащих, никого из них в нужное время и в нужном месте не оказалось. Вместе со мной активно действовали члены Координационного совета движения полковники запаса А.Г.Кравцов и Е.В.Храмов со всей семьей и личным автомобилем.

Мы разработали тактику борьбы с армией: ее физическое поглощение вышедшим на улицы народом с одновременным ее кормлением и обогревом, о чем “отцы-командиры” как всегда позабыли. Кроме того, мы вели подробную карту дислокации и всех передвижений войск (до отдельного танка и БТР) и передавали накопленную информацию в Белый Дом.

Полковник А.Г.Кравцов создал запасной пункт управления в опустевшем правительственном здании на Новом Арбате, 19.

Мы же лично останавливали десантников рано утром 20-го августа у “Динамо” и 21-го - у мотеля на Минском шоссе.

Работу комиссии постоянно освещала группа журналистов во главе с активной Натальей Геворкян из “Московских новостей”.

Таким образом августовская активность армии не сошла на нет само собой. Она захлебнулась, встретив стойкость и четкую организацию демократических сил. Тем не менее это было равносильно ее переходу в демократический лагерь.

Однако дальнейший выбор был, как и ранее, не за армией, а за ее генералитетом. А он продолжал использовать армию в своих политических и корпоративных целях.

17 января 1992 года маршалы невыигранных сражений, сделав “демократический кульбит”, предпринимают новую политическую авантюру: собирают так называемое Всеармейское офицерское собрание, которое заявило претензию на самостоятельную роль как субъекта СНГ. Этой командно-штабной игре в демократию противопоставить было нечего: в результате бездарного исполнения и без того не лучшим образом сформулированного указа Президента СССР о департизации и деполитизации ВС армия лишилась всех институтов демократического самовыражения. На смену неограниченному единоначалию в армию пришел командирский произвол и начальственное самодурство в добавление к разрастающейся дедовщине.

Как я теперь понимаю, деполитизировать армию никаким указом нельзя. Армия вне политики и без политики внутри себя не бывает. Но на самом деле под деполитизацией подразумевалась ликвидация политических органов. С этой целью в середине октября 1991 года была создана специальная комиссия во главе с замминистра обороны генералом армии В.Кочетовым. Де-факто ею руководил народный депутат СССР майор В.Лопатин, а ее ядро составили изгнанные из армии еще при Д.Язове за демократические убеждения профессор В.Ковалевский, председатель союза “Щит” Н.Московченко (сейчас депутаты Московской городской Думы), полковники В.Кузнецов, А.Кравцов, В.Смирнов, капитан-лейтенант М.Ненашев и др.

Был членом этой комиссии и я. Но убедившись, что дело идет не к реорганизации политорганов, а к полному развалу всех внутриполитических (в т.ч. - общественных) структур, я подал мотивированный рапорт на имя Министра обороны и вышел из этой комиссии. Но еще до этого по требованию нашей группы за поддержку ГКЧП был отстранен от руководства комиссией и уволен из армии генерал В.Кочетов. Комиссию возглавил теперь широко известный депутат Госдумы генерал-полковник Эдуард Воробьев.

Кроме уволенных за поддержку путчистов генералов Варенникова, Ачалова и Макашова, по нашему настоянию в этой же связи были убраны из армии бывший командующий МВО генерал-полковник Н. Калинин и начальник ВПА им. В.И.Ленина генерал-полковник Н.Кизюн. Пожалуй, это единственный положительный итог работы этой комиссии.

Уверен, в октябре 1991 года демократы, не ведая того, совершили преступление, поспешно разгромив политорганы. До сих пор на их месте не возникло эффективных структур по руководству духовной сферой армии.

Политическое руководство военными коллективами - часть управления вооруженными силами. В любой армии для этой цели создаются специальные структуры и выделяются большие деньги. Если в 1990 году в СССР на эти цели тратилось ежегодно 62 млн рублей, то в США, где и сейчас есть заместитель министра обороны по политическим вопросам, почти 156 млн. долларов.

Другое дело - какими эти органы и структуры должны быть.

Разгром политорганов не привел к деполитизации армии. Наоборот, ее односторонняя великодержавная национал-патриотическая ориентированность возросла. На последовавших вскоре выборах в Госдуму около 70% личного состава армии голосовало за ЛДПР. Активизировались и ее военно-полицейские функции, которые с принятием Основ военной доктрины 6 ноября 1993 года были легитимизированы.

Проще обстояло дело с парторганизациями армии. Они начали разваливаться еще летом 1991 года. Резко сократилась уплата партвзносов и их сдача в финорганы, прямое их изъятие вышестоящими парторганизациями. Так, например, комиссия Военно-политической академии по ликвидации партструктур нашла в парткоме расписки секретаря Всеармейского парткома генерала М.Суркова на значительные суммы. В архив председатель комиссии сдал их не все. А деньги остались при генерале. Видимо - не только этом.

Бегство из парторганизаций не было, как правило, политическим прозрением. Это были акты банальной трусости и самосохранения в армии и на должности. В августовские дни мне лично звонило несколько высокопоставленных генералов в связи с их выходом из партии. Разумеется, им был нужен не мой совет. Они спешили обозначить свою лояльность новому режиму.

Комсомольские же организации как бы растворились еще раньше. Часто - со значительными суммами членских взносов.

Мне, например, доподлинно известно, что начальник отдела комсомольской работы ЗГВ (Германия) еще с лета 1991 года стал перегонять комсомольские деньги в один из Берлинских банков. Видимо, то же происходило и с партийными взносами.

Можно предположить, что это один из источников появления первых капиталов в России. Наряду с незаконными продажами техники, вооружения и армейских запасов.

Не завершив работы, комиссия В.Лопатина распалась вместе с распадом СССР и роспуском его Верховного Совета. Никто из ее членов, несмотря на представления самой комиссии и Координационного совета движения “Военные за демократию”,, поддержанных начальником Отдела по работе с личным составом (первым преемником упраздненного Главпура) генерал-полковником Г.Стефановским, на службе восстановлен не были.

При министре Грачеве прослыть демократом было также опасно для карьеры, как при большевиках - быть троцкистом для жизни.

За августовской “победой” не последовал гражданский мир. Все, что разделяло людей, не только осталось в обществе, но еще больше обострило ситуацию.

Для разрешения октябрьского политического кризиса 1993 года исполнительная власть (теперь с другой политической ориентацией) вновь привлекла армию.

Танковый расстрел Белого Дома 4 октября не может быть оценен однозначно.

Во-первых, надо учитывать, что все органы и войска МВД были полностью деморализованы.

Во-вторых, с помощью армии исполнительная власть не только одержала политическую победу и обеспечила относительную и временную гражданскую стабильность. Была предотвращена полномасштабная гражданская война, за которой мог последовать глобальный вооруженный конфликт.

Однако, обеспечив победу политикам, армия вновь потерпела “поражение над собой”. Не вышло у нее стать арбитром в гражданском споре и гарантом государственной устойчивости. Она превратилась в заложника победившей стороны.

Это привело ее в Чечню, а параллельно - к полному разложению.

Она вновь оказалась жертвой агрессивного генералитета и орудием бездарной политики.

Эпилог

Еще год-полтора назад сказать правду об армии отваживались немногие. И те немедленно прощались с мундиром.

Приемлем был лишь бодрый доклад министра Грачева президенту Ельцину - “Армия управляема, боеготовна и боеспособна”.

Чем обернулась эта “управляемость и боеспособность”, показала Чечня. Сегодня об этом наперегонки пишут не только журналисты всех мастей, но даже действующие строевые командиры (См.: “Новая газета”, № 3 (423), 20-26 января 1997 г. С.-5)

А правда проста: бывшая во все времена орудием политики, армия в итоге пала, став жертвой воинствующих политиков и политиканствующих военачальников, не способных разрешать политические кризисы адекватными средствами и способами (милиция, МВД) и вовлекающих армию в силовое решение внутриполитических споров.

Дальше возможны варианты.

Вариант первый: власть преодолевает свою нерешительность, сопротивление правящего генералитета и реакционную национал - имперскую позицию правительственно-парламентского большинства и начинает полномасштабную военную реформу. В итоге через 7 лет мы будем в основном иметь новую армию.

Вариант второй: власть под убаюкивающие речевки о необходимости, но в туманном будущем, военной реформы будет пытаться сохранить существующие вооруженные силы и соответствующий им ВПК. Это состояние может продолжаться неопределенно долго, т.к. в российской армии предел социальной выдержки неимоверно велик. К тому же он будет неизбежно подкреплен комплексом репрессивных мер.

Вариант третий: о его возможности в середине января говорил в интервью председатель думского комитета по обороне генерал Лев Рохлин: терпение армии не безгранично. Где-нибудь на Дальнем Востоке войска могут не выдержать, а в Центре их поддержат.

Не будем расшифровывать технологию “дальневосточного начала”. По крайней мере по следующим причинам.

Начиная с 1905 года мы накопили достаточный опыт, как начав с одного крейсера, можно взорвать всю Россию.

Мы имеем уже опыт августа 1991 года, когда камчатская флотилия подводных лодок поддержала ГКЧП и ее ядерные ракеты стали на какое-то время реальной угрозой миру. Возможно его спасло лишь то, что одна субмарина не подчинилась общей команде, вышла на внешний рейд и объявила, что готова поддержать Свободную Россию, в том числе и крайними средствами. Правда, ее командир, как и многие другие демократы, вскоре после путча был уволен из армии.

Практика МВД показала, что подобные “расшифровки” нередко становятся учебными пособиями для инициативных “учеников”. Поэтому поостережемся писать сценарий еще одного путча.

Наконец, Камчатка и Сахалин не единственные возможные детонаторы подрыва политической нестабильности. Есть еще российский флот в украинском Севастополе. И 20 января его командный состав уже обратился с ультимативным письмом в адрес Президента, Правительства и Парламента. И это не в первый раз. В феврале 1992 года армейская пресса (“Красная звезда”, 12 февраля 1992 г.) уже выступала с “грозным предупреждением” в адрес властей. Но ведь когда-то подобные “репетиции” заканчиваются и “премьерой”.

Тем более, что в готовности занять первые роли в армии сейчас находятся потомственные советские генералы Майоров, Кузнецов, Варенников, Беликов, Лизичев и другие. Не имею права априори отказать им в политической благонадежности. Однако опыт истории предостерегает: зов крови - не последний фактор в политике. Во главе с такими генералами армия может стать последним бастионом не до конца скончавшихся Советов.

Выбор вариантов ее поведения не зависит от гражданского общества и в малой степени - от самой армии. Он полностью зависит от того, кто возьмет власть после Ельцина.

Сейчас армия оказывает влияние на общественные процессы и через “отходы” своего участия в вооруженных конфликтах.

Популяция “афганцев” (как находящихся всё еще в кадрах армии, так и вне ее) оказывает мощное воздействие на политику, экономику и расстановку кадров в стране.

Не далек тот день, когда к ним присоединится популяция “чеченцев”, затем “таджиков”. А к ним примкнут (или возглавят) “новые полевые командиры” с птичьими (и не только) фамилиями, но далеко не миролюбивыми намерениями.

Выводы

1. Сегодняшний развал армии начался не в годы и не в итоге перестройки. Это завершение того развала, который большевики организовали в 1917 году и опираясь на который пришли к власти и удерживали ее более 70 лет. Полностью оправиться от этого развала армия так никогда и не смогла.

2. Сегодня острая и нелицеприятная критика в адрес военных уступила место жалости и сочувствию. Это довершает крушение в глазах общества образа уверенного и сильного защитника, наносит непоправимый ущерб чести и достоинству армии.

Жалкая, но агрессивная армия не подлежит реформированию. Она подлежит расформированию и последующему воссозданию в новом образе и качестве. Однако дальше призывов и обещаний полномасштабной военной реформы дело не идет.

И это еще одна победа политики над армией, которая оборачивается полным политическим и организационным ее поражением.

3. Вступив в борьбу за демократизацию и гуманизацию оборонной сферы, демократы проиграли первый тайм. Архаичная армия осталась в политике. Демократы - вне власти и вне армии.

Пора вновь собирать силы для нового тайма борьбы за армию. Следовательно - за власть и за свое будущее.

Примечание: - Видеоканал В.Дудника , начал работу 15 декабря 2012 года

Переход в начало сайта

 ...