События, предшествовавшие ВОВ

Причины начала Второй мировой войны   Нападение Германии на Польшу
Танки, авиация, артиллерия решают судьбу сражений во Второй мировой войне
Оккупания Франции фашистами в 1940 г.   Борьба Англии против фашистской Германии
   Война на Балканах: в Югославии, Греции в 1941 г.
Причины побед и поражений в Великой Отечественной войне

Нужно быть правдивым во всём, даже в том, что касается Pодины. Каждый гражданин обязан умереть за свою Pодину, но никого нельзя обязать лгать во имя родины.

Ш.-Л. Монтескье

Первый очаг войны возник в 1931 г. на Дальнем Востоке. Японские милитаристы оккупировали Маньчжурию с целью подготовки плацдарма для захвата всего Китая и нападения на Советский Союз. Огромные пространства и неисчислимые богатства Дальнего Востока не давали покоя японской военщине.

Огромные материальные ресурсы и финансовые средства монополий США, Англии и Франции помогли фашистской Германии в короткий срок воссоздать свою военную промышленность, сформировать и вооружить армию и флот.

Фашистская Германия расширила круг своих союзников. Она заключила военные соглашения с Финляндией, Румынией, Болгарией, а также с Венгрией. Германия усилила своё влияние в Турции и Иране, а франкистскую Испанию превратила в свою военно-экономическую базу. В руках нацистов оказались все промышленные и военные ресурсы капиталистических стран Европы, вооружение разгромленных европейских армий. Однако все акты агрессии фашистской Германии в 1938 –1941 гг., служили лишь прелюдией к нападению на СССР. Хроника основных событий Второй мировой войны

Исторический календарь
1931 г.	вторжение японских войск в Маньчжурию
1932 г.	франко-советский договор о ненападении
1932—1934 гг.	Женевская конференция по вопросам разоружения
20 января 1933 года	А. Гитлер стал рейхсканцлером — главой правительства Германии
1933г.	выход Германии из Лиги Наций
1933 г.	выход Японии из Лиги Наций
1934 г.	принятие СССР в Лигу Наций
1935 г.	договоры Франции, Чехословакии и СССР о взаимной помощи
1935 г.	введение всеобщей воинской повинности в Германии
март 1935 г.	передача Саарской области Германии
1935—1936 гг.	захват Италией Эфиопии
март 1936 г.	оккупация Рейнской области Германией
1936 г.	во Франции правительство Народного фронта во главе с социалистом Леоном Блюмом
1936—1939 гг.	гражданская война в Испании, приход к власти фашистов во главе с Франко
октябрь 1936 г.	договор о сотрудничестве Германии и Италии («ось Берлин — Рим»)
ноябрь 1936 г.	антикоминтерновский пакт Германии и Японии
1937 г.	вторжение Японии в Северный Китай
ноябрь 1937 г.	присоединение Италии к антикоминтерновскому пакту («треугольник Рим – Токио – Берлин»)
1937 г.	выход Италии из Лиги Наций
март 1938 г.	захват Австрии Германией («аншлюс Австрии»)
29 июля - 11 августа 1938 г.	советско-японское вооружённое столкновение в районе оз. Хасан
сентябрь 1938 г.	Мюнхенское соглашение Германии, Италии, Франции и Англии по вопросу Чехословакии
март 1939 г.	оккупация всей Чехословакии Германией
май 1939 г.	бои советско-монгольских войск с Японией в районе реки Халхин-Гол
август 1939 г.	переговоры Англии, Франции и СССР в Москве
23 авг. 1939 г.	договор о ненападении СССР и Германии, секретный протокол о разделе сфер интересов в Европе

Вторжение японских войск в Маньчжурию

18 сентября 1931 г., на железнодорожном полотне принадлежавшей Японии Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД) в районе местечка Лютяогоу недалеко от Мукдена, произошел взрыв поезда. Этот взрыв, организованный, как выяснилось впоследствии, японскими агентами, был объявлен диверсией китайской военной охраны. Под предлогом обеспечения безопасности движения поездов 18 сентября в зону дороги были введены две роты японских солдат, которые были встречены выстрелами китайской дорожной охраны. Японские солдаты открыли ответный огонь, а затем в ходе продолжавшейся перестрелки напали на казармы китайской полиции и регулярных китайских войск. С 1919 г. на части Ляодунского п-ва в Маньчжурии (обл. Гуаньдун, в западной транскрипции: Квантун; не путать с совр. кит. пров. Гуандун), до первой мировой войны бывшей германской колонией, были дислоцированны японские вооруженные силы — так называемая Квантунская армия.

В соответствии с японскими оперативными планами эта армия в случае возникновения чрезвычайной обстановки должна была перейти в наступление против Северо-Восточной армии Китая и занять полосу вдоль Южно-Маньчжурской железной дороги (ЮМЖД) к югу от г.Чанчуня. Этот план вступил в силу. К вечеру следующего дня (19 сентября) японские силы заняли города Мукден и Чанчунь. Китайские войска стали в беспорядке отступать. Особенностью ситуации было то, что военные действия в Маньчжурии были начаты по инициативе самих японских военных – командования Квантунской армией. Японское правительство в Токио не санкционировало действий военных.

Выступая за превращение Маньчжурии в зону японского преобладания, правительство в то же время было намерено добиваться этого политическими и экономическими средствами, хотя и при использовании угрозы силой. Однако военная верхушка действовала методами прямой агрессии, ставя гражданские власти перед фактом. В силу специфики функционирования государственной власти в Японии правительство в Токио далеко не всегда могло контролировать действия военных. Поэтому командование японскими вооруженными силами на материке обладало высоко�� автономностью в своих действиях в Китае. Агрессивность поведения японских военных на материке могла снижаться в случае прихода к власти в Токио относительно осторожных политиков, напротив, она могла возрастать, если правительство в столице возглавляли единомышленники руководства Квантунской армии.

В период событий в Маньчжурии японские войска насчитывали там всего лишь 10 тыс. человек, в то время как численность китайской армии в этом регионе доходила до 300 тыс. Но Чан Кайши заранее отказался от вооруженной борьбы. Он отправил телеграмму маршалу Чжан Сюэляну, в которой охарактеризовал действия японской армии как заурядную провокацию. Во избежание расширения конфликта он предложил воздерживаться от оказания сопротивления японским силам. Учитывая внутреннюю слабость Китая, Чан Кайши считал крупномасштабную войну с Японией гибельной в силу неспособности китайских вооруженных сил противостоять японским на поле боя. По этой же причине правительство Чан Кайши формально не объявляло войну Японии и не разрывало с ней дипломатических отношений. Непосредственных переговоров с японской стороной Чан Кайши тоже избегал, придерживаясь выжидательной тактики и рассчитывая выиграть время для укрепления обороноспособности Китая. Надежды на урегулирование ситуации китайская сторона связывала с посредничеством Лиги Наций и США. Китайское руководство надеялось при этом использовать противоречия между Японией и другими державами.

Китайский вопрос в Лиге Наций. 21 сентября 1931 г. китайское правительство передало в Лигу Наций в Женеве послание, в котором, ссылаясь на ст. 11 Устава Лиги, оно призывало обратить внимание на конфликт между Китаем и Японией и принять меры для предупреждения эскалации конфликта и восстановления статус-кво. Ведущую роль в Лиге играли Великобритания, Франция и Япония — члены Совета этой организации, однако для решения данного вопроса большое значение имела и позиция США, не входивших в состав Лиги. Во время мукденских событий Лондон стремился избежать обострения отношений с Токио. Сходную линию проводила и Франция. С подачи обеих держав Совет Лиги обратился к Вашингтону с запросом относительно наличия или отсутствия у Соединенных Штатов намерения предъявить Японии обвинение в нарушении пакта Бриана–Келлога 1928 г. (предусматривавшего отказ подписавших его стран использовать силу для решения международных споров). В ответ государственный секретарь США Генри Стимсон дал понять, что его страна не намерена принимать какие-либо меры против японской агрессии. Таким образом, в Совете Лиги китайский вопрос начал обсуждаться в обстановке, благоприятной для Токио.

В ходе обсуждения китайский представитель обвинил японские войска в неспровоцированных агрессивных действиях и призвал Лигу обязать Японию вывести свои войска с занятой территории. Японский делегат К.Иосидзава не признал справедливость обвинений. Он заявил, что в Маньчжурии произошел инцидент местного значения, а действия японской армии носят оборонительный характер и были вызваны китайской диверсией на железной дороге. Японская сторона заверила Совет в том, что японское правительство не имеет намерения расширять конфликт и выступает за его мирное решение путем двусторонних переговоров между Токио и Нанкином. Поскольку китайская сторона возражала против прямых переговоров с японской, Совет направил правительствам обеих стран телеграммы с призывом приложить усилия для недопущения дальнейшего разрастания инцидента и немедленно отвести свои войска к позициям, занимаемым ими на момент начала конфликта. И китайское, и японское правительства согласились с предложениями Совета в принципе, но не приняли на себя никаких конкретных обязательств. 30 сентября Совет Лиги принял резолюцию, предлагавшую обеим сторонам воздержаться от действий, нарушающих мир, и принять меры для нормализации отношений. Этот документ был одобрен не только японским и китайским делегатами, но и американским консулом в Женеве. Американское руководство, кроме того, сообщило, что оно независимо от Лиги будет поддерживать ее усилия по урегулированию ситуации.

Резолюция Лиги Наций не оказала сдерживающего влияния на поведение японской стороны. В Маньчжурию стали прибывать новые контингенты оккупационных войск. Командование Квантунской армии выступило против вмешательства Лиги в японо-китайский конфликт. Ее командующий генерал Хондзё заявил, что Япония не признает более власти правителя Чжан Сюэляна в Маньчжурии. Японская авиация 8 октября впервые в мировой истории подвергла бомбардировке город – Цзиньчжоу. И в те же дни японцы начали наступление на Цицикар. В связи с расширением военных действий и бомбардировкой Цзиньчжоу китайский представитель вновь обратился к Лиге Наций с просьбой обсудить создавшееся положение и снова потребовал отвода японских войск с оккупированных территорий.

Однако и в данном случае члены Лиги отказались от принятия решительных мер в отношении Японии. Но они пригласили на обсуждения в Женеву специального делегата США как страны-участницы и инициатора пакта Бриана– Келлога, в нарушении которого в сложившейся обстановке можно было обвинять Японию. Действия Японии в первой половине октября привели к некоторому изменению в политике США. Вашингтон перестал поддерживать идею прямых переговоров между Китаем и Японией и стал склоняться в пользу совместных действий стран-членов Лиги Наций. США направили в Женеву своего представителя с полномочиями наблюдателя, который должен был участвовать в обсуждении японо-китайского конфликта только в случаях, затрагивающих применение пакта Бриана–Келлога.

Между тем председатель Совета Лиги министр иностранных дел Франции Аристид Бриан обратился к Китаю и Японии с просьбой совместно выработать взаимоприемлемые условия урегулирования конфликта. Но Чан Кайши снова отказался вести прямые переговоры с Токио до вывода японских войск с оккупированной территории. В поисках выхода Бриан предложил резолюцию (принята 24 октября), которая предусматривала отвод всех японских войск к дате следующего заседания Совета, т.е. к 16 ноября 1931 г. Китай поддержал эту резолюцию, а Япония голосовала против. В итоге Бриан признал резолюцию не имеющей юридической, но имеющей моральную силу. Отказался одобрить резолюцию и госсекретарь США Стимсон, полагая, что включение ссылки на срок вывода войск придает резолюции ультимативный характер, а предъявление ультиматума должно предполагать готовность применить силу в случае его отклонения, к чему США не были готовы. Надеясь перехватить инициативу, японская сторона направила в Нанкин предложение провести двусторонние переговоры о подавлении антияпонских движений в Китае и Маньчжурии, уважении договорных прав Японии и защите японских граждан в Маньчжурии.

В зависимости от исхода предлагавшихся переговоров в Токио были готовы обсуждать и проблему вывода войск. В ответ китайское правительство повторило свою прежнюю позицию: исходным пунктом разрешения спора должен быть предварительный вывод японских войск в установленный срок. Британия была склонна поддержать позицию Японии, однако США энергично высказались в поддержку Китая. 16 ноября 1931 г. на очередном заседании Совета китайский делегат потребовал применить к Японии ст. 16 Устава, предусматривавшую введение экономических санкций. Но на этот раз американский представитель, имевший инструкции президента США Герберта Гувера сопротивляться введению любых санкций против Японии, убедил китайского делегата снять свой проект. Тогда по совету Бриана японский представитель сам внес предложение направить в Маньчжурию комиссию для изучения обстановки на месте. Тем временем боевые действия в Маньчжурии разворачивались.

В конце ноября 1931 г. Китай потребовал от Совета Лиги немедленно принять меры для создания в Маньчжурии нейтральной зоны в районе г. Цзиньчжоу с временным размещением в ней под командованием Лиги Наций войск нейтральных государств – Великобритании, Франции, Италии и др. Эта идея была подсказана Китаю Соединенными Штатами и стала его последней попыткой остановить продвижение японских войск с помощью Лиги. Однако в ответ Китай получил настойчивую рекомендацию Совета отвести китайские войска из Маньчжурии за линию Великой китайской стены во избежание столкновения с японскими частями. Войска Чан Кайши были вынуждены уйти из Маньчжурии. 10 декабря 1931 г. Лига Наций приняла решение об образовании комиссии для изучения обстановки в Маньчжурии. В январе 1932 г. она была создана.

Комиссия состояла из представителей пяти стран, ее возглавил британский дипломат Виктор Александр Джордж Литтон. Дальнейшее обсуждение положения в Маньчжурии решено было отсрочить до представления доклада комиссии Литтона. Политика СССР в отношении конфликта на Дальнем Востоке. Вторжение японских войск в Маньчжурию поставило СССР в сложное положение. Советский Союз имел с Японией продуктивные отношения после их восстановления в 1925 г. Эти отношения были лучше отношений СССР с Великобританией, Францией, США и Китаем. Но налицо был факт прямой агрессии, угрожавшей как советским экономическим интересам в Маньчжурии (КВЖД), так и безопасности советских дальневосточных границ. Для СССР с его относительно слабой системой обороны на Дальнем Востоке было важно избежать втягивания в маньчжурский конфликт и противостояние с Японией.

Этими соображениями и руководствовалась Москва. Советские лидеры сначала расценили события Маньчжурии как результат предварительного сговора Японии с другими великими державами. Следуя этой неверной посылке, советское руководство считало нецелесообразным дипломатическое вмешательство СССР. Военное вмешательство Советского Союза вообще исключалось. При этом советская пресса клеймила интервенцию Японии в Китае, Лигу Наций как орудие войны и США как сторонника раздела Китая. Разительной противоположностью на этом фоне выглядела официальная линия советского правительства, которое заявило о строгом нейтралитете и невмешательстве в конфликт. Среди великих держав СССР в этот период занимал наиболее осторожную позицию.

Внешне спокойное отношение советского правительства к маньчжурским событиям, отсутствие демаршей в отношении Токио вызывало в дипломатических и журналистских кругах Запада и Китая подозрения о наличии тайного соглашения между СССР и Японией относительно положения в Маньчжурии или о невмешательстве Москвы в японо-китайский конфликт подобно тому, как Япония проводила линию невмешательства в советско-китайский конфликт на КВЖД в 1929 г. При этом в Японии, напротив, полагали, что СССР готовится вмешаться в японо-китайский конфликт и выступит, как только сконцентрирует достаточное количество войск на Дальнем Востоке. Осенью 1931 г. в китайской и японской прессе стали распространяться не подтвержденные слухи о военной помощи Советского Союза Китаю в противояпонской агрессии. Китайская сторона распускала их с целью разжечь конфликт между Москвой и Токио, японская – чтобы выяснить действительные намерения СССР и предостеречь его от подобных шагов. Японское правительство даже запросило объяснения у Москвы. В Москве ответили, что военной помощи Китай от СССР не получает. В самом деле во время маньчжурской кампании 1931 г. вопрос об оказании советской помощи китайским частям никем не ставился. Лишь в начале 1932 г., когда оккупация Маньчжурии была почти завершена, возник вопрос о предоставлении советской помощи китайским провинциальным формированиям, продолжавшим сражаться с захватчиками и испытывавшим недостаток в вооружениях. Однако неоднократные обращения за оружием к местным советским представителям весной-летом 1932 г. успехом не увенчались.

Советским дипломатам в Маньчжурии было запрещено вступать в контакты с местными китайскими военачальниками, хотя китайские представители неоднократно пытались такие контакты наладить. Советское правительство считало эти попытки провокациями, рассчитанными на вовлечение СССР в конфликт с Японией. Такие подозрения усугублялись тем обстоятельством, что китайские военные действительно стремились вести бои с японскими частями вблизи советско-маньчжурской границы и переходили ее со своими отрядами, укрываясь от преследования японцев. Поступали даже сведения о намерении японских войск преследовать китайские части на советской территории. Особенно многочисленные факты перехода китайцами советской границы имели место в конце 1932 – начале 1933 г. Первоначально советские власти интернировали всех китайских военнослужащих и отправляли их в глубь СССР.

Когда количество интернированных стало исчисляться тысячами, местным советским властям на Дальнем Востоке были даны указания впредь интернировать только командный состав, а остальных разоружать, предлагать им выполнение тех или иных работ, а в случае отказа от работы изгонять обратно в Маньчжурию. Опасения вызвать раздражение Японии проявилось в отказе СССР пропустить через советскую территорию в Маньчжурию комиссию Лиги Наций (во главе с лордом Литтоном) и предоставить ей информацию о положении дел на местах, которая имелась у советских представителей в Маньчжурии.

Предложения о заключении советско-японского пакта о ненападении

Продвижение японских войск к советским границам создало угрозу дальневосточным рубежам СССР и требовало принятия контрмер. Требовалось укрепить обороноспособность советского Дальнего Востока. В 1931–1932 гг. там шла закладка нового советского города Комсомольска-на-Амуре и нового крупнейшего в мире авиационного завода. По решению политбюро ЦК ВКП (б) началось создание военно-морских сил Дальнего Востока, переименованных в 1935 г. в Тихоокеанский флот. Особое внимание уделялось сухопутным войскам, численность которых к 1933 г. была увеличена до 150 тыс. человек и не уступала численности японских сил в Маньчжурии и Корее. С 1933 г. военное строительство на советском Дальнем Востоке стало осуществляться ускоренными темпами.

Важным политическим мероприятием советского правительства явились предпринимавшиеся с конца 1931 г. попытки заключить с Токио пакт о ненападении. Соответствующие предложения делались Японии Москвой и ранее – в 1926-1928 гг. и в 1930 г. Но все они отклонялись Токио. Новое предложение Японии было сделано 31 декабря 1931 г. наркомом иностранных дел СССР М.М.Литвиновым министру иностранных дел Японии К.Иосидзаве, когда тот находился проездом в Москве по пути из Парижа. В течение всего 1932 г. и в 1933 г. советские дипломаты многократно поднимали этот вопрос в беседах с японскими официальными лицами в Москве и Токио. Взамен обязательства Японии воздерживаться от применения силы советская сторона была готова обещать ни при каких обстоятельствах не вводить своих войск в Маньчжурию для защиты КВЖД, продать дорогу маньчжурскому правительству, признать его де-факто (но не де-юре) и даже заключить с ним договор о ненападении.

Стремясь продемонстрировать японской стороне свое лояльное отношение к Манчжоу-го, советское правительство даже разрешило открыть на советской территории маньчжурские консульства. Признаие Манчжоу-го де-юре тоже не исключалось при определенных обстоятельствах. Однако японская сторона отказывалась от переговоров о пакте и не давала официального ответа на советское предложение в течение года. Формальные доводы Токио против пакта были разнообразны. Отмечалось, что слишком напоминает военный союз и его заключение несвоевременно, указывалось на неготовность общественного мнения Японии принять такой пакт, делались ссылки на наличие других договоров между Японией и СССР, гарантировав стабильность их отношений и т.д. В течение 1932 г. на советско-японские обсуждения стал влиять китайский фактор. Китайское правительство, опасаясь сближения СССР с Манчжоу-го, решило предложить Москве заключить пакт о ненападении с Китаем и одновременно восстановить дипломатические отношения, разорванные в 1929 г. Советские руководители не поверили в искренность намерений Китая, но они сочли, что в возможность советско-китайского пакта может поверить Япония, которая в этом случае ради его срыва согласится на заключение пакта с СССР. Поэтому переговоры с Китаем начались и о них было сообщено в прессе. Через полгода, 12 декабря 1932 г. советско-китайские дипломатические отношения были в самом деле восстановлены. Однако реакция на него Токио была противоположной ожидаемой. Советско-китайское сближение только насторожило Японию. 13 декабря 1932 г. японское правительство официально отклонило советское предложение об открытии переговоров по вопросу о пакте.

Франко-советский договор о ненападении

Движение Германии к восстановлению военной мощи пугало Францию особенно после того, как стала очевидна недостаточность попыток установить особые отношения между Парижем и Вашингтоном. Французские политики предприняли попытку наладить отношения с Москвой, чтобы обезопасить себя и своих восточноевропейских союзников от угрозы со стороны СССР на случай франко-германского конфликта. Между тем, отношения Франции с Советским Союзом были холодными. Серьезное ухудшение советско-французских отношений произошло в связи с исчезновением во Франции одного из лидеров белой эмиграции генерала А.П.Кутепова, похищенного, как было установлено, агентами советской разведки и вывезенного в СССР.

Париж бурно протестовал по поводу случившегося, но Москва отклонила протесты, сославшись на отсутствие у французской стороны доказательств причастности к похищению советских спецслужб. Другим поводом для взаимного недовольства был принятый французским правительством в октябре 1930 г. "антидемпинговый" декрет, согласно которому вводился режим специальных разрешений на импорт из СССР некоторых товаров, изготовленных, как утверждали французские источники, с использованием подневольного труда заключенных системы ГУЛАГ. В ответ на декрет Советский Союз прекратил закупки французских товаров. На XVI съезде ВКП(б) летом 1930 г. Сталин отозвался о Франции как о наиболее яркой выразительнице антисоветской тенденции. Тем не менее, интерес к улучшению взаимоотношений существовал и в Москве, и в Париже.

И если во Франции надеялись на нейтрализацию объективно антифранцузской направленности советско-германских отношений, то в СССР рассчитывали при помощи Франции, как минимум, вступить в Лигу наций и окончательно преодолеть дипломатическую изоляцию, а как максимум, добиться благоприятных изменений в отношениях с французскими союзниками - Румынией и Польшей. В самом деле, в начале 30-х годов с подачи Франции Советский Союз стали привлекать к подписанию важнейших международных договоров и работе главных международных форумов. Некоторым французским политикам уже не казалась нереальной идея восстановления некоторого подобия того, что до октября 1917 г. называлось "русско-французским союзом". В 1930 г. СССР предпринял новую попытку расширить систему гарантийных договоров с соседними государствами. Одновременно он предложил проект пакта о ненападении и Франции. Весной 1930 г. СССР и Франция начали переговоры о заключение такого пакта и временном торговом соглашении. Сначала на основе взаимности стороны отменили дискриминационные меры торгово-экономического характера, а затем 10 августа 1931 г. они парафировали текст пакта.

Однако для Парижа было важно замкнуть советско-французские отношения на отношения СССР с французскими союзниками. Поэтому Франция настаивала на заключении советско-польского договора о ненападении до подписания советско-французского. В контексте советско-французских переговоров СССР подписал договоры о ненападении с Финляндией (21 января 1931 г.), Латвией (5 февраля 1931 г.), Эстонией (4 мая 1932 г). Советско-польский пакт о ненападении был заключен 25 июля 1932 г., а советско-французский - 29 ноября 1932 г. Согласно договору СССР и Франция взаимно обязались не прибегать к силе в отношении друг на друга и не участвовать во враждебных друг другу коалициях (ст. 1). Они также соглашались воздерживаться от оказания помощи агрессору или агрессорам, если одна из сторон подвергнется нападению третьей страны или группы стран (ст. 2). Кроме того, участники договора обязывались отказаться от дискриминационной практики во внешней торговле (ст. 4), вмешательства во внутренние дела друг друга (ст. 5). Система гарантийных пактов СССР на востоке Европы и советско-французский договор способствовали ослаблению международной напряженности.

Женевская конференция по вопросам разоружения

В феврале-июле 1932 г. в Женеве прошла первая сессия международной конференции, собравшая представителей более 60 стран. Вносимые различными странами проекты разоружения предусматривали усиление военной мощи страны, вносившей проект, и сокращение вооружений всех остальных государств. Германия использовала трибуну конференции для повторения требований о равенстве в правах на вооружение. Конференция не смогла прийти к общему решению. Конвенция о разоружении не была принята. Нерешенные вопросы было решено перенести на следующую сессию конференции, которой предстояло собраться в ноябре 1932 г. Но и вторая сессия не оказалась успешной. Работа конференции затянулась до 1934 г.

С учетом невозможности общего компромисса великие державы-участницы Версальской конференции приняли решение сделать вопрос о правах Германии предметом отдельного рассмотрения. В декабре 1932 г. была подписана Декларация пяти держав (США, Великобритании, Франции, Италии и Германии), согласно которой за Германией, Австрией, Венгрией и Болгарией было признано "равноправие в вооружениях в рамках системы безопасности, одинаковой для всех". Это было крупной военно-политической уступкой Берлину.

Выход Японии из Лиги Наций

Ужесточение позиции Лиги Наций к маньчжурскому вопросу произошло в начале 1933 г. в связи с новыми агрессивными акциями японских войск в Китае. В январе 1933 г. японские силы захватили город Шаньхайгуань у восточной оконечности Великой китайской стены, открывавший ворота из Маньчжурии во Внутренний Китай. 20 февраля японское командование потребовало от китайского вывода китайских войск с территории провинции Жэхэ, расположенной между Манчжоу-го и Великой стеной к северо-востоку от нее. На следующий день японские войска начали наступление на эту провинцию. В этой обстановке Ассамблея Лиги Наций 24 февраля 1933 г. абсолютным большинством одобрила доклад комиссии Литтона.

В резолюции признавались «особые права и интересы» Японии в Маньчжурии, однако захват Маньчжурии объявлялся незаконным, суверенитет Китая над маньчжурской территорией подтверждался, члены Лиги обязывались не признавать де-юре и де-факто Манчжоу-го, а Японии предлагалось вывести из Маньчжурии войска. В связи с принятием этого документа японский делегат заявил о невозможности сотрудничества японского правительства с Лигой и члены японской делегации покинули зал заседаний Ассамблеи. 27 марта 1933 г. японское правительство официально объявило о выходе Японии из Лиги Наций.

В начале марта 1933 г. японские войска захватили всю провинцию Жэхэ. Затем они пересекли Великую китайскую стену и начали продвигаться в соседнюю провинцию Хэбэй, на территорию собственно Китая, в направлении Пекина и Тяньцзиня. Китайские войска терпели поражения и отступали. Чтобы предотвратить падение этих городов, китайские лидеры пошли на подписание перемирия с японскими силами (31 мая 1933 г. в г.Тангу). Войска сторон отводились из северо-восточной части провинции Хэбэй (к югу от Великой стены), и там создавалась демилитаризованная зона. Соглашение спасло Китай от новых поражений. Оно означало завершение первого этапа военной экспансии Японии на континенте. Хотя формально Нанкин не признал отторжения Маньчжурии и провинции Жэхэ, он по-прежнему отказывался фактически от активного сопротивления Японии и продолжал поиски компромисса с нею.

Англо-франко-советские переговоры

28 апреля Германия заявила о расторжении англо-германского морского соглашения, заключенного 18 июня 1935 года, и одновременно расторгла договор о ненападении с Польшей, заключенный в январе 1934 года. У правящих кругов Англии и Франции возникли серьезные опасения. Они предприняли ряд срочных мер, чтобы обезопасить себя и оказать давление на Германию. Они гарантировали помощь Польше в случае нападения на нее Германии. Такие же обещания получили Греция, Румыния и Турция. Но это не оказало существенного влияния на международные отношения и не изменило политики гитлеровской Германии. Ее нажим на Польшу возрастал. С целью воздействия на Германию Англия и Франция в марте 1939 года начали переговоры с СССР о заключении договора о совместных действиях против ее агрессии.

Советское правительство, понимая реальную опасность надвигавшейся войны, готово было сделать все необходимое, чтобы сохранить мир, принять эффективные меры против агрессии. В качестве основы для переговоров оно выдвинуло следующие положения. Во-первых, предлагалось заключить сроком на 5-10 лет соглашение о взаимопомощи, включая и военную, в случае войны в Европе против любого из договаривавшихся государств. Во-вторых, оказывать всяческую, в том числе и военную, помощь восточноевропейским странам, расположенным между Балтийским и Черным морями и границами с Советским Союзом. В-третьих, в кратчайший срок обсудить и установить размеры и формы военной помощи, оказываемой каждым из трех государств. Наконец, в-четвертых, не ��ст��п��ть в какие бы то ни было переговоры и не заключать мира с агрессорами отдельно друг от друга и без общего всех трех держав согласия.

Со стороны Советского Союза это был серьезный шаг к объединению усилий трех стран против фашистской агрессии с целью предотвращения второй мировой войны. Однако переговоры приняли затяжной характер. Оки продолжались до середины августа 1939 года и показали, что англо-французские правящие круги стремились навязать СССР односторонние обязательства, которые неизбежно вовлекли бы его в войну с Германией, а Англия и Франция остались бы в стороне. Антисоветская позиция Англии и Франции особенно резко проявилась при ведении переговоров военных миссий, которые начались по инициативе СССР 12 августа 1939 года в Москве. Советская военная делегация, которую возглавлял народный комиссар обороны К.Е. Ворошилов, была уполномочена не только вести переговоры, но и подписать военную конвенцию, направленную на предотвращение возникновения войны в Европе. Она предложила три возможных варианта совместных действии вооруженных сил Англии, Франции и СССР в случае агрессии фашистской Германии.

Первый вариант предусматривал возможность нападения фашистской Германии на Англию и Францию. В этом случае СССР должен был выставить 70% тех вооруженных сил, которые будут направлены Англией и Францией против Германии. Обязательным считалось участие в войне Польши в силу ее договора с Англией и Францией. Второй вариант предусматривал случай, когда агрессия Германии будет направлена на Польшу и Румынию. По этому варианту Польша и Румыния выставляли бы на фронт все свои вооруженные силы, Франция и Англия немедленно объявят войну Германии и выступят против нее. СССР выставил бы такое же количество дивизий, что Англия и Франция. Советские войска в этом случае должны были быть допущены к зоне боевых действий через Виленский коридор, Галицию и Румынию. Третий вариант – когда Германия, используя территорию Финляндии, Эстонии и Латвии, направит агрессию против СССР. В этом случае Франция и Англия должны были немедленно вступить в войну с Германией и выставить 70% сил и средств, развертываемых Советским Союзом. Польша должна была выступить против Германии, выставив не менее 45 дивизий, а если в войну будет втянута Румыния, то и она должна участвовать в ней всеми своими силами.

Советская сторона заявила, что в случае нападения гитлеровской Германии на соседние страны Советский Союз готов в течение 8-20 дней выставить крупные военные силы – 120 стрелковых и 16 кавалерийских дивизий, 5 тысяч тяжелых орудий, 9-10 тысяч танков, от 5 до 5,5 тысяч боевых самолетов. Однако правительства Англии и Франции не только не откликнулись на реальные предложения Советского Союза, но предприняли все, чтобы сорвать переговоры военных миссий, сделать их бесплодными. Они направили в Москву второстепенных представителей, снабдив их инструкцией, в которой предписывалось вести переговоры медленно, категорически уклоняться от обсуждения или сообщения франко-британских планов.

Вместе с тем английский и французский генеральные штабы дали своим делегациям задания подробно выяснить численность и состояние Краской Армии и Военно-морского флота, убедиться в быстроте их мобилизации, ознакомиться со стратегическими планами командования. Миссиям вменялось выяснить, какова основная цель политики СССР в вопросах ведения войны, каковы взгляды советского Генерального штаба на германскую и итальянскую стратегии, каким количеством нефти обладает СССР, какова спецификация советского авиационного бензина. Отсюда нетрудно понять, с какими целями приехали в Москву военные делегации Англии и Франции. Переговоры зашли в тупик и были прерваны.

Вся ответственность за их срыв ложится на французскую и английскую стороны. Кроме того, английское правительство одновременно с переговорами в Москве вело тайные переговоры с Гитлером, стремясь сколотить блок империалистических государств против Советского Союза. Эти переговоры велись в Лондоне в конце июля – начале августа 1939 года. Речь шла о заключении англо-германского пакта о ненападении, о невмешательстве и распределении сфер влияния, об ограничении войск на суше, на море и в воздухе. Все это свидетельствовало о том, что английское правительство во время переговоров в Москве о заключении договора об обуздании агрессии фашистской Германии добивалось за спиной СССР сделки с гитлеровским правительством.

Пакт о ненападении и договор о дружбе и границах между СССР и Германией

Безрезультатность англо-франко-советских переговоров сводила на нет усилия правительства СССР по созданию коалиции неагрессивных государств. Советский Союз продолжал оставаться в международной изоляции. Ему грозила опасность войны на два фронта с очень сильными противниками. На западе ему угрожала Германия, на востоке – Япония. Перед СССР был выбор – или пассивно ожидать, пока Германия начнет свою агрессию у его западных границ, которая могла перерасти в войну против Советского Союза, или же попытаться сохранить мир, отодвинув как можно дальше сроки вооруженного столкновения с Германией. В этих условиях советское руководство все больше задумывалось о достижении какого-либо договора с Германией, тем более что с её стороны предпринимались активные дипломатические шаги в этом направлении.

Вплоть до середины августа 1939 года, пока еще существовала надежда на заключение англо-франко-советского договора о взаимной помощи, Советское правительство оставляло без ответа эти шаги Германии. Но как только стало ясно, что провал переговоров – свершившийся факт, предложение Германии о заключении пакта о ненападении было принято. 23 августа 1939 года в Москве был подписан советско-германский договор о ненападении сроком на 10 лет. Он означал резкий поворот во внешней политике Советского Союза и оказал значительное воздействие на военно-политическую ситуацию в мире, а также в некоторой степени повлиял на внутреннюю жизнь СССР.

Для Гитлера, от которого исходила инициатива заключения этого договора, он являлся тактическим шагом для решения ближайшей задачи в планах завоевания мирового господства – порабощения Польши. После выполнения этой задачи Германия уже не нуждалась в срочном союзе с СССР. С точки зрения стратегических целей Советский Союз продолжал оставаться противником фашистской Германии, и Гитлер это не скрывал в кругу своих сподвижников.

Для Сталина, в отличие от Гитлера, договор с Германией имел как ближайшие, тактические цели, так и перспективные, стратегические. Ближайшие цели заключались в том, чтобы в условиях неизбежной войны Германии против Польши обеспечить Советскому Союзу большую безопасность за счет ограничения продвижения немецких войск на восток и отказа Германии от использования прибалтийских государств в антисоветских целях. По договору германские войска в ходе их продвижения по польской территории на восток не должны были переступать линию рек Нарев, Висла, Сан. Учитывал Сталин и то обстоятельство, что в условиях начавшейся войны за передел мира СССР мог по договоренности с Германией решить свои территориальные проблемы. Для СССР было важно возвратить Западную Украину, Западную Белоруссию и Бессарабию, отторгнутые от Советской республики насильственным путем после первой мировой войны. Однако к этому времени в специальном секретном дополнительном протоколе к договору о ненападении говорилось о разграничении "сфер влияния" Германии и СССР в Восточной и Юго-Восточной Европе. Именно в нем определялась линия наибольшего продвижения германских войск на восток по территории Польши – не далее рек Нарев, Висла, Сан.

Остальная же часть Польши, а также Финляндия, Эстония, Латвия и Бессарабия признавались "сферой влияния" СССР. Северная граница Литвы разделяла "сферы влияния" двух договаривающихся государств. После подписания советско-германского договора о ненападении события стали развиваться вопреки планам правящих кругов западных держав. 1 сентября 1939 года германские войска вторглись в пределы Польши. Гарантии, предоставленные ей со стороны Англии и Франции, ничем, кроме дипломатических шагов, подкреплены не были. Англия и Франция оказались вынуждены объявить войну Германии. Война в Европе началась.

Заключив договор о ненападении с Германией, Советское правительство сорвало планы создания единого антисоветского фронта. Объединение Германии, Англии и Франции в планах, направленных против СССР, не состоялось. Вторая мировая война началась не как война фашистского блока, действовавшего при поддержке западных держав, против Советского Союза, а как столкновение двух империалистических группировок. События лета 1939 года вместе с предпринятыми дипломатическими шагами Советского Союза позволили выйти СССР из внешнеполитической изоляции в 1941 году после нападения на него фашистской Германии. В ходе второй мировой войны у неагрессивных ведущих капиталистических государств Европы и первой страны социализма был один общий враг, и, несмотря на имевшиеся между ними серьезные противоречия, они сумели довести войну до полной победы над Германией и Японией. Заключение договора о ненападении позволило Советскому Союзу избежать войны уже в 1939 году и получить около двух лет для укрепления своей обороноспособности.

Если заключение пакта о ненападении оправдывалось необходимостью избежать войны, то подписание 28 сентября 1939 года договора о дружбе и границе между СССР и Германией для советского народа было совершенно непонятно. Никакой дружбы к германским фашистам никто не испытывал. Независимой Польши уже не существовало. Воспользовавшись успешным продвижением германских вооруженных сил по территории Польши, войска Красной Армии под предлогом необходимости прийти на помощь украинцам и белорусам, проживавшим в Польше, 17 сентября пересекли советско-польскую границу и развернули боевые действия. Это окончательно решило судьбу Польского государства. Именно в новом советско-германском договоре "о дружбе и границе" и были закреплены результаты военного разгрома Польши. В секретных приложениях к нему Германия и СССР уточнили сферы своего идеологического сотрудничества и новые «сферы влияния» СССР. Секретный протокол от 28 августа был исправлен с учетом того, что территория Литвы становилась "сферой влияния" СССР в обмен на Люблинское и часть Варшавского воеводств, переходивших под контроль Германии.

Подписание 28 сентября 1939 года договора о дружбе и границах с Германией можно считать крупной ошибкой тогдашнего руководства СССР. Сам договор и все, что за ним последовало в средствах массовой информации, разоружали советских людей духовно, усыпляли их бдительность. Он повлек тяжелые последствия не только для советского народа, но и для всего коммунистического и антифашистского движения.

Начало Второй мировой войны

Начало Второй мировой войны ознаменовалось нападением Германии на Польшу 1 сентября 1939 года. Война была везде жестокой, очень страдало мирное население. На всей аккупированной территории создавались концентрационные лагеря, особенно преследовались евреи. Военный пожар охватывал одно государство за другим. С берегов Вислы он вскоре перекинулся в страны Северной и Западной Европы, затем на Балканы. Военные действия развернулись также в Атлантике, Северной Африке и на Средиземном море. Одновременно расширялся фронт японской агрессии против Китая и Юго-Восточной Азии.

Одной из задач, поставленных Гитлером перед войной было"экономическое и политическое преобразование мира", где каждо-му государству отводилось своя роль в новом мировом порядке, ор-ганизуемым Великой Германией. Во всех оккупированных странах Германия проводила более либо менее жесткую политику национальногопринуждения, в зависимости от принадлежности данного народа к "германским народностям" либо "расово-неполноценным", от потенци-альных экономических возможностей государства, от военно-страте-гической значимости и.т.д. Однако, несмотря на различные подходыв порабощении государств, практически в каждом из них возникло,хотя бы и минимально, но все же организованное Движение Сопротивления (ДС). Как справедливо заметил германский ученый К. Центнер"для народа с национальным сознанием была невыносима любая, в томчисле и "гуманная", оккупация". На международной конференции 1961г. в Милане под термином"Сопротивление" было предложено понимать "все формы и все средс-тва борьбы ..., от выражения протеста до партизанской борьбы".

28 сентября 1939 года был подписан советско-германский договор о дружбе и границах. Этот договор зафиксировал раздел Польши и уточнил линию советско-германской границы. Теперь она была передвинута на восток по сравнению с условиями секретного протокола от 23 августа и проходила примерно по "линии Керзона", то есть по этнографической границе проживания поляков, с одной стороны, и украинцев и белорусов, с другой. Земли с чисто польским населением оказались в составе Германии, а взамен в "сферу интересов" СССР была передана Литва.

Эти изменения позволили Советскому Союзу именовать раздел Польши "освободительным походом" ради воссоединения с Западной Украиной и Западной Белоруссией. Это также свидетельствовало о нежелании советского руководства давать Англии и Франции повод для объявления СССР агрессором, поскольку Красная Армия так и не пересекла "линию Керзона", которую сами англичане в 1920 году определили как оптимальную советско-польскую границу. 2 октября сдались последние обороняющиеся части польской армии.

Польша стала первой жертвой вооруженной агрессии Германии, а также расовых теорий нацистов. Началось систематическое уничтожение евреев, польской интеллигенции. Была введена трудовая повинность и сотни тысяч поляков стали вывозить на принудительные работы в Германию.

Положение на Западном фронте

Покончив с Польшей, Германия стала перебрасывать освободившиеся войска к франко-германской границе. Туда же подтягивались французские и высадившиеся во Франции английские войска. Только к весне 1940 года они сравнялись по численности с немецкими. И французские, и английские военачальники придерживались сугубо оборонительной стратегии, рассчитывая на повторение позиционной войны. В 30-е годы Франция возвела вдоль всей границы с Германией полосу мощных оборонительных сооружений – "линию Мажино", которая считалась совершенно неприступной. Значительно меньше внимания уделялось совершенствованию военной техники – танков и авиации, сыгравших решающую роль во Второй мировой войне.

Задачей английских и французских войск при наличии "линии Мажино" было прикрытие границы Франции с Бельгией и Люксембургом. Эти две страны объявили о своем нейтралитете. И хотя было очевидно, что Германия опять его нарушит, ни Англия, ни Франция ничего не предпринимали. На этом участке французской границы союзники вообще не имели контакта с немецкой армией. В итоге никаких активных действий англо-французские войска не предпринимали, что позволило Гитлеру легко расправиться с Польшей. Такое положение на Западном фронте называют "странной войной".

Пользуясь бездействием противника, немецкое командование решило захватить Данию и Норвегию, чтобы иметь надежные базы для развертывания морских операций в Северной Атлантике. С нейтралитетом этих стран Гитлер и не думал считаться. 9 апреля 1940 года немецкие войска высадились в Копенгагене и нескольких портах Норвегии. Датское правительство в тот же день объявило о капитуляции, норвежское же призвало армию и народ к сопротивлению и обратилось за помощью к Англии. Но инициатива и перевес сил были на стороне Германии. Большая часть страны была захвачена, власть передана местному фашисту Видкуну Квислингу, само имя которого стало символом предательства. Король и правительство были вывезены с остатками норвежской армии в Англию.

Ко времени разгрома Норвегии уже полным ходом шла подготовка к наступлению немцев против англо-французских войск. Командование вермахта планировало нанести, как и в 1914 году, основной удар через территорию нейтральных Бельгии и Люксембурга. Отличие заключалось в том, что если в 1914 году германские войска по плану Шлиффена пошли через Бельгию на Париж, то в 1940 году главный удар был направлен в стык границы Бельгии и Люксембурга с Францией через горы Арденны – и далее в обход англо-французских войск – на Кале.

Предполагалось прижать основную группировку войск противника к побережью и уничтожить ее. Наступление началось 10 мая 1940 года. Как и в Польше, вермахт действовал танковыми "клиньями", пробивая оборону и выходя в тыл обороняющемуся противнику. Уже к 20 мая немецкие войска вышли к Кале, окружив и прижав к побережью в районе Дюнкерка 340-тысячную группировку союзных войск. Английское командование ��аспо��яди��ось об ее эвакуации. В течение двух недель под непрерывным огнем и бомбежками, используя все суда, способные взять людей на борт, включая прогулочные яхты, англичане эвакуировали большую часть окруженных войск. Техника была оставлена врагу. Тем временем немецкие войска продвигались к столице Франции и 14 июня вошли в нее.

Еще через два дня глава правительства Франции маршал Петэн запросил перемирия. Франция была поделена на две части: северная была оккупирована немцами, в южной, с центром в городе Виши, сохранялась власть французского правительства и небольшая армия. Флот подлежал разоружению. Колонии оставались под административным контролем французов. Вишистское правительство, возглавляемое Петэном, проводило прогерманскую политику. Конституция Франции была заменена новыми конституционными актами, давшими ему практически неограниченную власть. С демократией во Франции было покончено. Но далеко не все французы смирились с поражением. Генерал Шарль де Голль призвал к продолжению борьбы. Вынужденный выехать в Англию, он создал там комитет "Свободная Франция", ставший одним из центров притяжения антифашистов.

К концу лета 1940 года только Англия противостояла агрессии Германии в Европе. Но это еще скорее укрепило решимость англичан сражаться до конца. Свидетельство тому – отставка Чемберлена и назначение премьер-министром Уинстона Черчилля – сторонника бескомпромиссной борьбы с Германией. Черчилль был среди тех немногих английских политиков, которые критиковали политику умиротворения и неустанно требовали в 30-е годы крепить военную мощь Великобритании. Под его руководством Англия стала теперь готовиться к наихудшему – к высадке немецкого десанта. Недостаточная, по сравнению с британским, боеспособность германского военно-морского флота, возможное противодействие британской авиации заставили Гитлера отказаться от десантной операции. По настоянию командующего германскими ВВС Германа Геринга Англия должна была быть подвергнута тотальным воздушным бомбардировкам, что, по его мнению, заставило бы англичан капитулировать.

Почти вся авиация Германии была переброшена в Северную Францию и началась битва за Англию. В ней приняло участие около двух с половиной тысяч немецких самолетов. Начавшись в июле 1940 года, эта битва продолжалась до поздней осени, когда ухудшившиеся погодные условия положили ей конец. Англия выстояла, не капитулировала. И это была, пожалуй, первая победа в борьбе с Гитлером. Угрожающее положение сложилось для Англии и в ходе битвы за Атлантику. Получая 50% сырья и продовольствия по морю, она оказалась чрезвычайно зависимой от надежности атлантических коммуникаций. Германия, захватив стратегически важные для борьбы на Атлантике Данию, Норвегию и побережье Северной Франции, сделала решительную попытку перерезать их. Поскольку по всем классам надводных кораблей Германия уступала Англии, она, как и в годы Первой мировой войны, сделала ставку на подводный флот. Имея к началу войны в наличии около 200 подводных лодок, Германия начала беспощадную войну против транспортных судов. Летом 1940 года был период, когда Англия жила только за счет неприкосновенных запасов.

Военные действия начались и в Африке, где ведущая роль в борьбе с англичанами отводилась итальянской армии. Из Ливии она начала наступать в сторону Суэцкого канала, а из Эфиопии – на Кению и Судан. Но англичанам удалось принудить к капитуляции итальянские войска в Эфиопии, вытеснить их из Египта. Гитлер перебросил на помощь итальянцам бронетанковый и авиационный корпуса. В марте 1940 года германские и итальянские войска начали наступление, продвигаясь вновь к долине Нила, но были остановлены в 100 км от Александрии. Главной задачи – захвата Суэцкого канала – итало-германским войскам реализовать так и не удалось.

Более ощутимый удар был нанесен по позициям англичан на Балканах. Начавшееся наступление итальянской армии из Албании на Грецию натолкнулось на энергичное сопротивление греческих войск и захлебнулось. В Греции высадился британский экспедиционный корпус. И опять Гитлер был вынужден прийти на помощь Муссолини. 6 апреля 1941 года с территории Болгарии немецкие войска нанесли стремительный удар по Югославии и Греции. Первая капитулировала 17 апреля, вторая – 23. Британский корпус был эвакуирован в Египет.

Тройственный пакт

Одновременно с разработкой плана кампании против СССР шла усиленная дипломатическая ее подготовка. 22 сентября 1940 года Германия, Италия и Япония подписали Тройственный пакт – фактически договор о разделе мира. В течение 1940-1941 годов к договору присоединились страны-сателлиты (союзники) фашистской Германии: Румыния, Венгрия, Болгария, Словакия, Хорватия.

Установление гегемонии Германии в Восточной Европе позволило ей осуществить очередную перекройку карты этого региона. Югославия как самостоятельное государство перестала существовать. Было создано независимое Хорватское государство, а остальная территория страны была поделена между Германией, Италией, Болгарией и Венгрией. Румыния под давлением Гитлера была вынуждена передать Венгрии Трансильванию.

Еще в ноябре 1940 года СССР вел переговоры о присоединении к пакту, но разногласия с Германией, вызванные ее нежеланием удовлетворить новые притязания Сталина на Балканах и в районе черноморских проливов, помешали этому.

Пакт о ненападении между СССР и Японией

В результате заключения советско-германского пакта о ненападении 23 августа 1939 года образовалась серьезная трещина в антикоминтерновском пакте. Для японского руководства, ориентировавшегося на военное сотрудничество с Германией, ее договор с Советским Союзом явился полной неожиданностью. Япония связывала большие надежды с нападением Германии на СССР и рассчитывала в связи с этим на успех своих операций на Дальнем Востоке. Действия же Берлина по улучшению отношений с СССР, предпринятые без согласования с Японией, вызвали разочарование правящих кругов этой страны, подорвали их надежды на Германию как своего стратегического союзника.

Возникшее тогда недоверие между Японией и Германией подтолкнуло японскую сторону к самостоятельным действиям на Дальнем Востоке, результатом чего стало заключение в апреле 1941 года пакта о нейтралитете с Советским Союзом. Он был заключен сроком на 5 лет с возможностью продления на такой же период в отсутствие заявления одной из сторон о денонсации, то есть отказа от его заключения. Договор вступал в силу 25 апреля 1941 года. В обстановке, ставшей результатом попыток "умиротворения" агрессора, которую проводили США и Англия, пытавшиеся толкнуть Японию на войну против СССР, соглашение о нейтралитете с Японией могло содействовать обеспечению безопасности дальневосточных границ Советского Союза.

Согласно пакту о нейтралитете стороны обязались поддерживать мирные и дружественные отношения между собой и взаимно уважать территориальную целостность и неприкосновенность друг друга. В случае, если одна из сторон оказывалась объектом военных действий третьей стороны, СССР и Япония обязывались соблюдать нейтралитет в период возникшего конфликта.

Советско-японский пакт о ненападении свидетельствовал о поражении дипломатических кругов Германии, рассчитывавших на вовлечение Японии в войну против СССР. В то же время этот договор означал провал американской политики "дальневосточного Мюнхена", угрожавшей интересам СССР, Китая и всем народам Азии. Эта договоренность стала еще одним шагом к сохранению мира в районе Тихого океана.

Советское правительство, несмотря на заключение пакта о ненападении с Японией, учитывало возможность вероломных действий со стороны Японии, так как ее агрессивные круги придерживались мнения, что следует поддерживать Германию в случае ее нападения на СССР. Однако в период надвигавшейся войны на западе другого выхода у СССР не было. И этот шанс был использован. Недоверие между Германией и Японией, возникшее после советско-германского договора 23 августа 1939 года, так и не было преодолено до конца второй мировой войны и сказалось на отношении Японии к СССР. Япония так и не вступила в войну с СССР, несмотря на все попытки давления на нее со стороны Германии.

Подготовка к нападению на СССР

Хотя сопротивление Англии ��е было ��ломле��о и она сохранила основные линии коммуникаций и опорные пункты, Гитлеру казалось, что он уже достиг главного на западе – разгрома Франции. Это позволяло ему вплотную заняться СССР. Благодаря пакту о ненападении с Советским Союзом ему удалось расправиться с Францией без угрозы войны на два фронта. Теперь же, чтобы стать неоспоримым властелином Европы, он должен был направить все силы против СССР.

Одновременно с разгромом СССР, считал он, будет решена и судьба Великобритании: та поймет, наконец, тщетность дальнейшего сопротивления. В июле 1940 года командование вермахта получило от Гитлера задание разработать план кампании против СССР, в декабре этот план, получивший название "план Барбаросса", был утвержден. Срок нападения был назначен на весну 1941 года, а затем в связи с проведением операции на Балканах перенесен на 22 июня.

После молниеносного разгрома Франции в мае-июне 1940 г. и завоевания в том же году остальных западноевропейских стран (за исключением нейтральных Швеции и Швейцарии) гитлеровское руководство Гремании приняло в июле 1940 г. окончательное решение о развязывании через 10-12 месяцев войны против Советского Союза. К тому времени стало ясно, что запланированное на 1940 г. вторжение германских войск на Британские острова не состоится, так как у гитлеровцев не было достаточного количества сил и средств для проведения стратегической десантной операции (она называлась "Морской Лев" ). Главные силы верхмата стали перенацеливаться на войну с Советским Союзом. Уже 31 июля 1940 г. Гитлер заявил о том, что сопротивление Англии опирается лишь на существоание СССР и потому победа над ним будет и победой над Англией. Он назначил срок захвата России - весна 1941 года. С этого момента операция "Морской Лев" оставалась только на бумаге и преследовала цель устрашения Англии. А специально муссируемые слухи оней являлись удобным средством стратегической дезинформации, служили оперативным прикрытием подготовки войны против СССР. Поворот фошистской агрессии на восток в конечном счете спас Англию от неизбежной катастрофы. Немцы рассчитывали на скоротечную войну, похожую на "Блицкриг" первой мировой войны. План нападения на Росиию назывался "Барбаросса"

Опираясь на огромный военно-экономический потенциал, Германия создала мощные вооруженные силы. Их численность достигла 7,3 млн. человек кадровых военнослужащих. Кроме того, они включали 1,2 млн. человек вольнонаемного состава. К тому времени все рода войск были полностью развернуты и обладали двухлетним боевым опытом. Для восполнения потерь действующей армии имелось 300-350 тыс. обученных солдат в армии резерва и примерно 80 тыс. – в полевых запасных батальонах действующей армии.

Система Советских вооруженных сил по многим позизиям уступала немецкой. Наиболее слабым местом являлось военное судостроение, производство зенитных и противотанковых орудий, артиллерийских боеприпасов, средств механизированной тяги для артсистем и т.д. Эти проблемы пришлось решать в трудных условиях военного времени. В декабре 1940 г. проводилось совещание высшего командного состава армии, на котором были подведены итоги боевой подготовки за 1940 г. и обсуждены актуальные вопросы оперативного искусства и тактики. С докладами выступили Г.К. Жуков , Д.Г. Павлов, П.В. Рычагов, А.К. Смирнов и И.В. Тюленев. Тогда же на совещании Главного военного совета ВМФ с докладом "О характере современной войны на море" выступил адмирал И.С. Исаков. Обсуждение докладов показало, что советская военно-теоретическая мысль в основном правильно выявила и обобщила главные тенденции в развитии военного дела в условиях начавшейся Второй мировой войны. Однако в этой области, как потом выяснилось, были и недоработки, и существенные пробелы. Недооценивалось, в частности, значение начального периода войны для последующего хода вооруженной борьбы, недостаточное внимание уделялось исследованию итогов и уроков первых кампаний Второй мировой войны и т.д.

Обстановка у западных границ государства была под пристальным вниманием правительства и Генерального штаба. В целом она оценивалась правильно - как тревожная. Верно определялся западный стратегический фронт в качестве главного в будущей войне. Однако ошибочно предполагалось, что немецкой армии потребуется 10-15 суток на развертывание. А, значит, за это время успеют развернуться и наши армии прикрытия. На самом же деле войска Германии были уже полностью развернуты, объединены в стратегические и оперативные группировки, готовые к немедленным боевым действиям против СССР.

С конца 30-х гг. И. Сталин проводил политику "сближения" с фашистской Германией. "...Когда он увидел результаты своего "труда" по уничтожению кадров, увидел, что армия обескровлена и ослаблена, а люди, которые пришли к ее руководству, недостаточно опытны, недостаточно подготовлены и не умеют командовать; и даже ранее того, когда он увидел, что наша армия получила достойный отпор от маленькой Финляндии.., когда Сталин все это увидел у него появился какой-то физический, животный страх перед Гитлером. И он все делал, чтобы ублажить Гитлера". (С. Хрущев. "Воспоминания")

И. В. Сталин считал, что гитлеровские войска не предпримут нападения на СССР до тех пор, пока не разгромят Англию. В ближайшем своем окружении Сталин неоднократно высказывал мысль, что столкновение с Германией будет неизбежным не ранее весны 1942 г. Под сталинским гипнозом находилось и высшее советское командование, которое, несмотря на многочисленные разведданные и оперативные донесения из приграничных округов о готовящемся нападении вермахта, не могло преодолеть паралич страха и убедить "вождя народов" принять необходимые меры по приведению войск в боевую готовность. Позиция Сталина привела к трагедии народа в Великой Отечественной войне.

Когда до нападения Германии на Советский Союз оставались считанные дни и об этом были представлены неопровержимые доказательства, Советское правительство потребовало от Наркомата обороны ускоренного проведения мероприятий по повышению боеспособности Вооруженных Сил. Генеральный штаб совместно со штабами военных округов и флотов разработал весной 1941 г. новый план обороны западной границы. В это же время был уточнен мобилизационный план на случай войны. В конце мая - начале июня было призвано из запаса 768 тыс. человек приписного состава на доукомплектование стрелковых дивизий, укреп-районов и корпусов приграничных округов ближе к границе, а также переброска на запад из внутренних округов 28 стрелковых дивизий и 4 армейских управлений. А 14-19 июня им было приказано вывести фронтовые и армейские управления на полевые пункты. Флоты и флотилии 19 июня получили указания повысить боевую готовность. 19-21 июня было дано указание о создании управлений Северного, Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южно го фронтов. И наконец, в ночь на 22 июня в приграничные округа была напрвлена директива, в которой речь шла о возможном нападении на СССР в течение 22-23 июня, намечался ряд мер для его отражения. Однако многие из этих важных мероприятий были начаты слишком поздно и завершить их к началу войны не удалось. Одной из причин такого положения был расчет И.В. Сталина оттянуть столкновение с гитлеровской Германией путем дипломатических переговоров и его стремление не дать ей предлог для нападения. В результате советские войска не были своевременно приведены в боевую готовность и не смогли дать надлежащий отпор агрессору в начальный период войны.

Из мемуаров Павла Судоплатова "Разведка и Кремль. Записки нежелательного свидетеля"

Его называют "главным диверсантом и террористом Советского Союза". Во время войны был начальником Четвертого (разведывательно-диверсионного) главного управления министерства госбезопасности. 15 лет провел в советской тюрьме. Реабилитирован в 1992 году. …Немало напечатано о том, какими разведовательными данными мы располагали перед началом Великой Отечественной войны, свидетельствовавшими о неизбежном нападении Германии на нашу страну. Позиция Сталина, спокойно ожидавшего вторжения вместо того, чтобы вовремя поднять войска по тревоге, часто объявляется одной из причин тех поражений и тяжелейших потерь, которые понесла Красная Армия в 1941 году. Вообще говоря, я согласен, что руководство страны не смогло правильно оценить полученную по разведывательным каналам информацию, но надо сначала разобраться с вопросом что пред��тавляла эта инфор��ация.

Разведка НКВД сообщала об угрозе войны с ноября 1940 года. К этому времени Журавлев и Зоя Рыбкина (сотрудники НКВД) завели литерное дело под оперативным названием "Затея", где собирались наиболее важные сообщения о немецкой военной угрозе. В этой папке находились весьма тревожные документы, беспокоившие советское руководство, поскольку ставили под сомнение искренность предложений по разделу мира между Германией, Советским Союзом, Италией и Японией, сделанных Гитлером Молотову в ноябре 1940 года в Берлине. По этим материалам нам было легко отслеживать развитие событий и докладывать советскому руководству об основных тенденциях немецкой политики. Материалы из литерного дела "Затея" нередко докладывались Сталину и Молотову, а они пользовались нашей информацией как для сотрудничества с Гитлером, так и для противодействия ему.

Хотя полученные разведданные разоблачали намерения Гитлера напасть на Советский Союз, однако многие сообщения противоречили друг другу. В них отсутствовали оценки немецкого военного потенциала: танковых соединений и авиации, расположенных на наших границах и способных прорвать линию обороны частей Красной Армии. Никто в службе госбезопасности серьезно не изучал реальное соотношение сил на советско-германской границе. Вот почему сила гитлеровского удара во многом была неожиданной для наших военноначальников, включая маршала Жукова, в то время начальника Генштаба. В своих мемуарах он признается, что не представлял себе противника, способного на такого рода крупномасштабные наступательные операции, с танковыми соединениями, действующими одновременно в нескольких направлениях.

В разведданных была упущена качественная оценка немецкой тактики "блицкрига". По немецким военно-стратегическим играм мы знали, что длительная война потребует дополнительных экономических ресурсов, и полагали, что если война все же начнется, то немцы прежде всего попытаются захватить Украину и богатые сырьевыми ресурсами районы для пополнения продовольственных запасов. Это была большая ошибка: военная разведка, и НКВД не смогли правильно информировать Генштаб, что цель немецкой армии в Польше и Франции заключалась не в захвате земель, а в том, чтобы сломить и уничтожить боевую мощь противника.

Как только Сталин узнал о том, что немецким генштабом проводятся учения по оперативно-стратегическому и материально-техническому снабжению на случай затяжной войны, он немедленно отдал приказ ознакомить немецкого военного атташе в Москве с индустриально-военной мощью Сибири. В апреле 1941 года ему разрешили поездку по новым военным заводам, выпускавшим танки новейших конструкций и самолеты. Через свою резидентуру в Берлине мы распространяли слухи в министерствах авиации и экономики, что война с Советским Союзом обернется трагедией для гитлеровского руководства, особенно если война окажется длительной и будет вестись на два фронта. Десятого января 1941 года Молотов и посол Германии в Москве Фридрих Вернер фон дер Щуленбург подписали секретный протокол об урегулировании территориальных вопросов в Литве. Германия отказывалась от своих интересов в некоторых областях Литвы в обмен на семь с половиной миллионов американских долларов золотом. В то время я не знал о существовании этого протокола. Меня лишь кратко уведомили, что нам удалось достичь соглашения с немцами по территориальным вопросам в Прибалтике и об экономическом сотрудничестве на 1941 год.

Сведения о дате начала войны Германии с Советским Союзом, поступавшие к нам, были самыми противоречивыми. Из Великобритании и США мы получали сообщения от надежных источников, что вопрос о нападе нии немцев на СССР зависит от тайной договоренности с британским правительством, поскольку вести войну на два фронта было бы чересчур опасным делом. От нашего полпреда в Вашингтоне Уманского и резидента в Нью-Йорке Овакимяна к нам поступили сообщения, что сотрудник британской разведки Монтгомери Хайд, работавший на Уильяма Стивенсона из Британского координационного центра безопасности в Эмпайр-Стейт билдинг, сумел подбросить "утку" в немецкое посольство в Вашингтоне. Дезинформация была отменной: если Гитлер вздумает напасть на Англию, то русские начнут войну против Гитлера.

Анализируя поступавшую в Союз информацию из самых надежных источников военной разведки и НКВД, ясно видишь, что около половины сообщений - до мая и даже июня 1941 года - подтверждали: да, война неизбежна. Но материалы также показывали, что столкновение с нами зависело от того, урегулирует ли Германия свои отношения с Англией. Так, Филби сообщал, что британский кабинет министров разрабатывает планы нагнетания напряженности и военных конфликтов между Германией и СССР, с тем, чтобы спровоцировать Германию. В литерном деле "Черная Берта" есть ссылка на информацию, полученную от Филби или Кэрнкросса, о том, что британские агенты заняты распространением слухов в Соединенных Штатах о неизбежности войны между Германией и Советским Союзом: ее якобы должны были начать мы, причем превентивный удар собирались нанести в Южной Польше. Папка с этими материалами день ото дня становилась все более пухлой. К нам поступали новые данные о том, как британская сторона нагнетает страх среди немецких высших руководителей в связи с подготовкой Советов к войне. Поступали к нам и данные об усилившихся контактах зондажного характера британских представителей с германскими в поисках мирного разрешения европейского военного конфликта.

Между тем, по словам Берии, Сталин и Молотов решили по крайней мере оттянуть военный конфликт и постараться улучшить положение, применив тот план, от которого отказались в 1938 году. План этот предусматривал свержение югославского правительства, подписавшего договор о сотрудничестве с Гитлером. И вот в марте 1941 года военная разведка и НКВД через свои резидентуры активно поддержали заговор против про германского правительства в Белграде. Тем самым Молотов и Сталин надеялись укрепить стратегические позиции СССР на Балканах. Новое антигерманское правительство, по их мнению, могло бы затянуть итальянскую и германскую операции в Греции.

Генерал-майор Мильштейн, заместитель начальника военной разведки, был послан в Белград, чтобы оказать помощь в военном свержении прогерманского правительства. С нашей стороны в этой акции участвовал Алахвердов. К этому моменту, с помощью МИДа, в Москве нам удалось завербовать югославского посла в Советском Союзе Гавриловича. Его совместно разрабатывали Федотов, начальник контрразведки, и я. У нас, однако, сложилось впечатление, что он вел двойную игру, так как каждую неделю связывался с представителями Великобритании в Москве. Через неделю после переворота мы подписали пакт о взаимопомощи с новым правительством в Белграде. Реакция Гитлера на этот переворот была быстрой и весьма эффективной. Шестого апреля, через день после подписания пакта, Гитлер вторгся в Югославию - и уже через две недели югославская армия оказалась разбитой. Более того, Болгария, через которую прошли немецкие войска, хотя была в зоне наших интересов, поддержала немцев.

Гитлер ясно показал, что не считает себя связанным официальными и конфиденциальными соглашениями - ведь секретные протоколы Пакта Молотова-Риббентропа предусматривали предварительные консультации, перед тем как принимать те или иные военные шаги. И хотя обе стороны вели активные консультации по разделу сфер влияния с ноября 1940-го по март 1941 года, в их отношениях сохранялась атмосфера взаимного недоверия. Гитлер был удивлен событиями в Белграде, а мы, со своей стороны, не менее удивлены его быстрым вторжением в Югославию. Мне приходится признать, что мы не ожидали такого тотального и столь быстрого поражения Югославии. Во время всех этих событий 18 апреля 1941 года я подписал специальную директиву, в которой всем нашим резиден-турам в Европе предписывалось всемерно активизировать работу агентурной сети и линий связи, приведя их в соответствие с условиями военного времени.

Аналогичную директиву по своей линии направила и военная разведка. Мы также планировали послать в Швейцарию группу опытных о перативников, включая болгарина Афанасьева. Им надлежало быть связными надежных источников с использованием своего прикрытия в нейтральной Швейцарии. С этой страной не существовало прямой связи, и наши агенты должны были ехать поездом через Германию, с пересадко�� в Берлин��. В связи с этим было решено усилить наши резидентуры в Германии и Польше. Некоторых оперативников мы направили в Берлин, перебросив их из Италии и Франции. К этому времени Бельгия была уже оккупирована. Мы не всегда успевали за столь стремительным развитием событий: нашим немецким агентам мы не сумели оперативно доставить радиооборудование, батареи, запасные части, и, хуже того, эти люди не были достаточно подготовлены ни с точки зрения основ разведработы, ни с точки зрения владения искусством радиосвязи.

Постепенно мы начали уделять больше внимания политическим беженцам, прибывшим в Москву из стран, оккупированных немцами. До своего бегства в Великобританию Бенеш приказал сформировать чешский легион, который был направлен в Польшу под командованием молодого подполковника Свободы. После предварительных контактов с нашей резидентурой в Варшаве Свобода перешел со своей частью в Западную Украину. Фактически после разоружения его легиона, получив статус неофициального посланника, он жил на явочной квартире и на моей даче в пригороде Москвы. С ним регулярную связь поддерживал Маклярский. Мы держали Свободу в резерве. В мае и июне, перед самым началом войны, мы начали обсуждать с ним план формирования чешских частей в Советском Союзе, чтобы затем выбросить их в немецкий тыл для ведения партизанских операций в Чехословакии. Я очень хорошо помню этого человека - неизменно вежливого и неизменно выдержанного, державшегося с большим достоинством.

Между тем Сталин и Молотов распорядились о передислокации крупных армейских соединений из Сибири к границам с Германией. Они прибывали на защиту западных границ в течение апреля, мая и начала июня. В мае, после приезда из Китая в Москву Эйтингона и Каридад Меркадер, я подписал директиву о подготовке русских и других национальных эмигрантских групп в Европе для участия в разведывательных операциях в условиях войны.

Сегодня нам известно, что тайные консультации Гитлера, Риббентропа и Молотова о возможном соглашении стратегического характера между Германией, Японией и Советским Союзом создали у Сталина и Молотова иллюзорное представление, будто с Гитлером можно договориться. До самого последнего момента они верили, что их авторитет и военная мощь, не раз демонстрировавшаяся немецким экспертам, отсрочат войну по крайней мере на год, пока Гитлер пытается мирно уладить свои споры с Великобританией. Сталина и Молотова раздражали иные точки зрения, шедшие вразрез с их стратегическими планами по предотвращению военного конфликта. Это объясняет грубые пометки Сталина на докладе Меркулова от 16 июня 1941 года, в котором говорилось о явных признаках надвигавшейся войны. Тот факт, что Сталин назначил себя главой правительства в мае 1941 года, ясно показывал: он возглавит переговоры с Гитлером и уверен, что сможет убедить того не начинать войну. Известное заявление ТАСС от 14 июня подтверждало: он готов на переговоры и на этот раз будет вести их сам. Хотя в Германии во всю шли крупномасштабные приготовления к войне, причем уже давно, Сталин и Молотов считали, что Гитлер не принял окончательного решения напасть на нашу страну, и что внутри немецкого военного командования существуют серьезные разногласия по этому вопросу. Любопытен тот факт, что заявление ТАСС вышло в тот самый день, когда Гитлер определил окончательную дату вторжения. Следует также упомянуть еще о нескольких малоизвестных моментах.

В мае 1941 года немецкий "юнкерс-52" вторгся в советское воздушное пространство и, незамеченный, благополучно приземлился на центральном аэродроме в Москве возле стадиона "Динамо", Это вызвало переполох в Кремле и привело к волне репрессий в среде военного командования: началось с увольнений, затем последовали аресты и расстрел высшего командования ВВС. Это феерическое приземление в центре Москвы показало Гитлеру, насколько слаба боеготовность советских вооруженных сил. Второй факт. Военное руководство и окружение Сталина питали иллюзию, будто мощь Красной Армии равна мощи сил вермахта, сосредоточенных у наших западных границ. Откуда такой просчет? Во-первых, всеобщая воинская повинность была введена только в 1939 году, и, хотя между собой мы называли Сталина) нашел его доклад противоречивым и приказал подготовить более убедительное заключение по всей разведывательной информации, касавшейся вопроса о возможном начале войны с Германией.

Вопреки тому, что пишут генерал Ивашугин и другие авторы мемуаров, я не помню гневных пометок Берии на докладных записках агента "Ястреб": "Это британская дезинформация. Найти, кто является автором этой провокации, и наказать". Я вообще не помню никакого агента с кодовой кличкой "Ястреб". Кроме того, в разведке и службе безопасности не было традиции писать на докладных пространные замечания. Столь же невероятна и приписываемая Берии резолюция отозвать и наказать нашего посла в Берлине Деканозова, бывшего начальника разведки НКВД, за то, что он бомбардировал его "дезинформацией". Те же люди заявляют, что Берия писал Сталину 21 июня, предлагая отозвать Деканозова, но это вообще было вне его компетенции, поскольку Деканозов перешел на работу в наркомат иностранных дел и докладывал непосредственно Молотову.

Как было сказано выше, сообщения разведки о возможном начале немецкого вторжения были противоречивы. Так, Зорге сообщал из Токио, что вторжение планируется на 1 июня. В то же время наша резидентура из Берлина сообщала, что вторжение планируется на 15 июня. До этого, 11 марта, военная разведка докладывала, что немецкое вторжение намечено на весну. Картина еще больше запутывалась из-за намерения руководства начать переговоры с немцами. На коктейле в немецком посольстве в Москве за несколько дней до начала войны Зоя Рыбкина заметила, что со стен сняты некоторые украшения и картины. Пытаясь определить новые места для установки подслушивающих устройств, она обнаружила, что посольские работники паковали чемоданы для отъезда. Это нас крайне обеспокоило.

В отеле "Метрополь" Яковлев и Райхман, координаторы контрразведывательных операций против немцев в Москве, перехватили двух немецких курьеров, перевозивших дипломатическую почту. Одного заперли в кабине лифта, в то время как второго закрыли в ванной комнате номера "люкс", где они жили. Когда курьер, находившийся в лифте, понял, что блокирован, он нажал на кнопку вызова лифтера. "Вызволили" его, естественно, работники контрразведки, которые за пять минут, имевшихся в их распоряжении, открыли его дипломат в "люксе" и сфотографировали содержимое. Среди документов находилось письмо посла Шуленбурга Риббентропу, в котором он писал, что может быть посредником в урегулировании советско-германских противоречий. В то же время Шуленбург докладывал, что инструкции по сокращению персонала посольства выполнены и дипломаты уезжают в Германию по намеченному графику. Хотя признаки приближающейся войны были очевидны, этот документ, позиция Шуленберга и его высокая репутация подтверждали, что дверь к мирному урегулированию все еще не закрыта. В тот день, когда Фитин вернулся из Кремля, Берия, вызвав меня к себе, отдал приказ об организации особой группы из числа сотрудников разведки в его непосредственном подчинении. Она должна была осуществлять разведывательно-диверсионные акции в случае войны.

В данный момент нашим первым заданием было создание ударной группы из числа опытных диверсантов, способных противостоять любой попытке использовать провокационные инциденты на границе как предлог для начала войны. Берия подчеркнул, что наша задача - не дать немецким провокаторам возможности провести акции, подобные той, что была организована против Польши в 1939 году, когда они захватили радиостанцию в Гляйвице на территории Германии. Немецкие провокаторы вышли в эфир с антигерманскими заявлениями, а затем расстреляли своих же уголовников, переодетых в польскую форму, так что со стороны все выглядело, будто на радиостанцию действительно напало одно из подразделений польской армии.

Я немедленно предложил, чтобы Эйтингон был назначен моим заместителем. Берия согласился, и в канун войны мы стали искать людей, способных составить костяк специальной группы, которую можно было бы перебрасывать по воздуху в районы конфликта на наших европейских и дальневосточных границах. Военный опыт Эйтингона был значительно больше моего, и поэтому в этом вопросе я в значительной степени полагался на его оценки - именно он выступал связующим звеном между нашей группой и военным командованием. Вместе с ним мы составляли планы уничтожения складов с горючим, снабжавших немецкие моторизованные танковые части, которые уже начали сосредоточиваться у наших границ.

20 июня 1941 года Эйтингон сказал мне, что на него произвел неприятное впечатление разговор с генералом Павловым, командующим Белорусским военным округом. Поскольку они с Эйтингоном знали друг друга по Испании, он попросил дружеского совета у Павлова, на какие пограничные районы, по его мнению, следовало бы обратить особое внимание, где возможны провокации со стороны немцев. В ответ Павлов заявил нечто, по мнению Эйтингона, невразумительное, он, казалось, совсем ничего не понимал в вопросах координации действий различных служб в современной войне. Павлов считал, что никаких особых проблем не возникнет даже в случае, если врагу удастся в самом начале перехватить инициативу на границе, поскольку у него достаточно сил в резерве, чтобы противостоять любому крупному прорыву. Одним словом, Павлов не видел ни малейшей нужды в подрывных операциях для дезорганизации тыла войск противника. 21 июня я оставался у себя в кабинете всю ночь, несмотря на то, что мы с женой условились поехать вечером на дачу. За год до этого она решила уйти с оперативной работы в Центре и стала преподавать в Высшей школе НКВД как инструктор по оперативной работе с агентурой. Из школы она ушла в субботу 21 июня примерно в три часа дня. Фитин в этот вечер встречался с Гавриловичем, югославским послом, на своей даче. Так что в эту роковую ночь я был единственным из начальства, кто находился на работе. По нашим правилам мы могли уйти с работы только после того, как позвонит секретарь наркома и передаст разрешение шефа идти домой. Начальники отделов обычно уходили в восемь, отправляясь домой или на явочные квартиры для встреч с агентами, а затем возвращались к себе на работу в десять или одиннадцать вечера, чтобы обобщить полученные от агентуры сообщения, которые тут же запирались в сейфы. По субботам, однако, никто, как правило, после восьми на работу не возвращался.

На этот раз я не получал разрешения уйти с работы ни от секретаря Берии, ни от Меркулова и остался у себя в кабинете, только позвонил домой и предупредил, что буду поздно. Жена согласилась ждать меня дома и спокойно уснула. Ожидая звонка от начальства, я стал просматривать документы, но после шести ни почты, ни новых сообщений не поступало. Был только один звонок - от командующего пограничными войсками Масленникова. Он был явно разочарован, когда я сказал, что Особая группа будет готова к действию не раньше чем через десять дней. Я знал, что ни Берии, ни Меркулова нет на меcте, но секретариат ожидает их в любую минуту: они были вызваны к Хозяину. Я оставался в кабинете, просматривая бумаги. Меня одолевали тревожные мысли, но мне и в голову не могло прийти, какая беда вскоре обрушится на всех нас. Конечно, я чувствовал угрозу военной провокации или конфликта, но не в состоянии был представить его масштабы. Я считал, что невзирая ни на какие трудности мы способны контролировать события. В три часа ночи зазвонил телефон - Меркулов потребовал, чтобы я немедленно явился к нему в кабинет. Там я застал начальников всех ведущих управлений и отделов. Меркулов официально объявил нам, что началась война: немецкие войска перешли нашу границу. Он тут же приказал, чтобы весь аппарат был вызван на работу по сигналу тревоги. К девяти утра, заявил он, каждый начальник направления должен предложить конкретные мероприятия в соответствии с планом действий в условиях начавшейся войны.